Охотница за скальпами

— Эй, Гарри, Джордж! Вы не чувствуете запаха дыма? Или у вас носы поотваливались?!

Те, кого спрашивали, — двое типичных бродяг, скитальцев охотники великих американских прерий, — рослые, здоровые, костлявые молодцы с бронзовыми лицами и зоркими орлиными глазами, озабоченно оглядывались по сторонам, шумно втягивая ароматный степной воздух.

— Должно быть, тебе померещилось, Джон, — отозвался старший из трапперов, Гарри.

— Померещилось? — начавший этот разговор гигант охотник, словно вылитый из стали, усмехнулся. — Слава Богу, ребята, мне шестьдесят

лет, сорок с лишним из них я брожу по прериям, но до сих пор, если голова не кружилась от виски, мне ничего не мерещилось и никогда не обманывало обоняние. Держу пари, попахивает дымом, и странно, что вы этого не чувствуете.

Четвертый спутник, до сих пор молчавший, вмешался в разговор:

— Что вы болтаете? Я нанял вас не для болтовни, а для охоты на бизонов.

Эти слова, произнесенные высокомерным тоном, вызвали немедленный резкий отпор со стороны старшего траппера:

— Это в дряхлой Европе, милорд, вы можете кого-нибудь нанять. Таких вольных птиц, как мы, приглашают, милорд! Мы обязались сделать свое дело — и сделаем его, будьте спокойны, но командовать здесь вам не придется. Ответственность за свою и вашу шкуру здесь несем мы, уж извините, милорд. Так дайте нам самим позаботиться о деле: что вам кажется пустой болтовней, может быть чрезвычайно серьезно. Вы не в своем поместье, где за вами шляется толпа наряженных попугаями ливрейных лакеев, вы на Дальнем Западе. Гоняться за бизонами и добывать их шкуры не шутка, но за стадом бизонов может оказаться целое племя краснокожих, которые с удовольствием сдерут шкуру с нас с вами, милорд. Кстати, у вас, милорд, грива уж очень приметная, редкого в прериях рыжего цвета. Если попадетесь в руки краснокожим, эти черти будут очень рады, потому что из вашего скальпа, а может быть, и из вашей рыжей бороды какой-нибудь шутник сделает себе великолепное украшение.

— Какое украшение, мистер Джон? — заинтересовался тот, кого траппер назвал милордом.

— Воинский значок, — ответил Джон. И скомандовал: — Стой! Право, откуда-то тянет дымом, и это меня беспокоит,

Четверо всадников, затерявшихся в беспредельных просторах великих девственных степей Дальнего Запада Северной Америки, остановились, внимательно оглядываясь по сторонам.

Трое из них, охотники, сидели на великолепных мустангах, оседланных по-мексикански. Четвертому принадлежала крупная лошадь явно английских кровей. Да и сам он резко отличался от своих спутников, в которых с первого взгляда можно было безошибочно признать сыновей Северной Америки; милорд же был типичным уроженцем туманного Альбиона. Очень высокий, неимоверно худой, он обладал водянисто-голубыми глазами и большим ртом с выпятившимися вперед зубами, остроте которых позавидовала бы любая акула. Его тощее неуклюжее тело было облачено в костюм из белой фланели, совсем неподходящий для путешествий в прериях, а на голове красовался пробковый шлем, обмотанный голубой москитной сеткой.

После пятиминутного молчания англичанин спросил старшего траппера:

— Ну что, мистер Джон, где же ваши хваленые бизоны? Я уже начинаю раскаиваться, что поверил вашим рекомендациям и поручил вам организовать эту экспедицию. Кроме усталости, я ничего пока не испытываю. Бизонов, оказывается, очень мало, и вместо охоты на них вы угощаете меня россказнями про краснокожих, хотя всему миру известно, что нынешние краснокожие — это жалкие трусы, убегающие без оглядки при виде белого.

Траппер презрительно усмехнулся.

— Век живи, век учись, а дураком непременно помрешь, милорд. Должно быть, вы получили сведения о трусости индейцев от больших умников. Если верить вам, то краснокожие похожи на кроликов. Чуть на них кухарка топнет, они улепетывают под печку. Жаль, что нам с Гарри

и Джорджем не довелось ни разу встретиться с такими кроткими индейцами. Если бы было время, мы могли бы порассказать вам о встречах с индейцами совсем иное. Жалко, что нет времени, — меня очень беспокоит этот проклятый запах дыма: не иначе где-то горит прерия. А это такая штука, что как бы нам самим не превратиться в кроликов, которых кроткие и трусливые краснокожие собираются зажарить живьем. Так что помолчите покуда, милорд!

С этими словами старый охотник, приподнявшись в стременах, снова вгляделся в горизонт.

Близился вечер. Огненный шар солнца скатывался за зубчатые пики величественной горной цепи Ларами, пересекающей штат Вайоминг, один из центральных штатов Северной Америки, и в наши дни отличающийся дикой природой и малой населенностью.

Спокойствие царило вокруг. Не было слышно ни единого звука, кроме пофыркивания четырех лошадей. Великая степь казалась безжизненной: поблизости не было ни зверя, ни птицы. Куда-то исчезли койоты, следовавшие за экспедицией в надежде поживиться остатками охотничьей трапезы, — мелкие степные волки, трусливые и вместе с тем наглые, хитрые и глупо алчные.

Что-то случилось в степи, но что именно? По большому количеству следов трапперы опытным глазом определили, что всего несколько часов тому назад здесь прошло большое стадо могучих обитателей прерий. А теперь, как ни всматривался в даль Джон, бизонов не было видно на всем пространстве, которое мог охватить взгляд.

— Не нравится мне это, — угрюмо ворчал он. — Что-то творится вокруг, а что — никак не разберу. Тишина эта подозрительна. Хоть бы кто-нибудь голос подал.

Словно в ответ на ворчание старого охотника издалека, с расстояния не менее полукилометра, до всадников донесся отчетливо слышный звук ружейного выстрела. Джон вздрогнул и пробормотал какое-то проклятие.

— Может быть, — обратился к трапперу англичанин, — здесь еще кто-нибудь охотится? Может, нам присоединиться к этим людям?

Не отвечая на вопрос милорда Джон обратился к младшим трапперам:

— А вы, ребята, что скажете?

— Надо бы посмотреть, — отозвался Гарри. — Пока мы не выясним, кто тут шляется, располагаться на ночлег рискованно. Ведь это территория сиу. А с ними не шутят.

— Вперед, ребята! — скомандовал Джон и дал шпоры своему мустангу. Лошади, утопая по грудь в густой и сочной, но уже начинавшей заметно подсыхать под беспощадным солнцем степной траве, понеслись в том направлении, откуда донесся звук ружейного выстрела. Через пять-шесть минут всадники остановились, повинуясь крику скакавшего впереди Джона. С земли поднялась целая стая мелких и крупных крылатых хищников, коршунов и воронов, закружившая над головами охотников, оглашая криками безмолвный простор степи, словно хотели отпугнуть их от места своего пиршества. Но, видя, что охотники продолжают путь в том же направлении, трусливое воронье разлетелось со зловещим карканьем в надвигающемся ночном сумраке.

— Слезай с лошади, ребята, ружья наизготовку! Здесь что-то случилось. Не я буду, если мы не наткнемся на труп.

Ведя лошадей в поводу, охотники сделали еще несколько шагов.

— О, кровожадные дьяволы! — вырвался гневный крик у Джона. — Я это предвидел: это — знак войны. Сиу вырыли топор войны, и Сидящий Бык вышел на тропу войны. Вот их первая жертва!

Шедшие за Джоном трапперы и даже эксцентричный англичанин не могли справиться с охватившим их ужасом при виде открывшегося кровавого зрелища. В центре вытоптанной полянки стоял невысокий столб, к которому был привязан совершенно голый человек. По телу струилась кровь, стекала с изуродованной, лишенной волос головы. Три стрелы торчали в левом боку бедняги, чуть ниже сердца.