Охотник на демонов
Шрифт:
Но для Лотара, с его теперешней скоростью восприятия, это движение было чересчур медленным, а значит, неопасным. Да и мог ли один человек вообще быть ему опасен?
Лотар перехватил руку Батенкура чуть повыше кисти, волнообразным движением перевел ее вверх, одновременно выворачивая и приседая под нее… Положил на плечо так, чтобы локоть пошел на излом. Батенкур закричал уже в голос, на губах у него выступила кровь: должно быть, он прокусил губу.
Лотар встал в рост, рука Батенкура сломалась, как сухая деревяшка. Пожалуй, резкости Лотару хватило не только на локтевой сустав,
Дага Батенкура расслабленно поникла в воздухе. Дело было сделано. Прежде чем выйти из тесного контакта с противником, Лотар взял дагу за плетение гарды и сдернул ее с беспомощной руки, как снимают чересчур большую перчатку.
Потом он вернул свое восприятие ближе к нормальному. Батенкур стоял, пытаясь одновременно прижать к себе обе руки. На лице у него застыла гримаса боли. Но сейчас время жалеть кого-то уже прошло.
– Ты умрешь, Батенкур, и твое имя никто не вспомнит без ругательства. Стоило ли так жить? Вспомни всех, кого ты убил по глупости, по жадности, по равнодушию. Вспомни, я могу подождать.
Но тот не мог ничего вспомнить, его глаза были затуманены болью, и в них не читалось уже ничего человеческого. Боль каким-то образом подняла все то звериное, что было в нем, и этого оказалось в избытке.
Лотар пожал плечами. Тогда все.
Он сделал обманное движение правой рукой, Батенкур дрогнул и дернулся назад, на левую руку Лотара, которая сжимала трехгранный клинок. И глаза Батенкура были зафиксированы на правой руке Лотара, поэтому он не увидел, как этот клинок взлетает вверх, к его подбородку.
Удар оказался легким, почти без нагрузки. Клинок вошел в шею Батенкура снизу вверх и дошел до мозга, не задев ни одного крупного сосуда, эта рана не должна была сильно кровоточить.
Лотар сделал шаг назад от обмякшего тела и выронил ставшую ненужной дагу. Батенкур еще стоял, когда он отвернулся и посмотрел вниз, в сторону моста. Там появились всадники. И впереди всех мчался огромный, чем-то похожий на Батенкура человек, белое лицо которого наискось перечеркивала черная полоса. Это был Принципус с дружинниками князя Веза.
Батенкур грохнулся на каменные плиты со скрежетом и звоном доспехов. Лотар посмотрел на Зеленого Лучника и Гильома. Они были примерно равны по силам, и их поединок должен длиться еще довольно долго. Пока их мечи звенели твердо и жестко, как раскаты летнего грома в грозу.
А вот Сухмет вообще не бился. Он валял дурака. Один раз Лотар это уже видел, когда Сухмет только повстречался им и Рубос накинулся на него с огромным ятаганом, пытаясь достать этого неуловимого и легкого, как муха, старичка. Вот и сейчас Сухмет сделал вид, что выронил свою саблю… Она зазвенела, старик наклонился, чтобы поднять ее, и как раз тогда, когда Атольф попытался разрубить ему грудь.
Тогда Атольф сделал прямой выпад, что для палаша было почти бесполезно, но колдун был уже на исходе сил, и ему было все равно, ему хотелось только достать своего врага… хоть раз. Сухмет, громко сокрушаясь по поводу собственной неловкости, сделал замах, и снова его Утгела взлетела в воздух. Как зачарованный, Сухмет шагнул вперед и поймал
Вся эта клоунада выглядела совершенно естественно. Казалось, Сухмету везет, потому что он ничего не умеет, что он лишь случайно сталкивается со своим врагом, пинает его, толкает и до сих пор ни разу не ранил, равно как и сам не получил ни царапины…
Лотар только теперь увидел, что посох Гурама остался у парапета в том месте, где они поднялись на башню. Оказывается, Атольф рвался туда, где находился всемогущий посох, который обещал спасение, а Сухмет его как бы пропускал… И Атольфу оставалось уже немного до заветной цели.
Лотар с любопытством смотрел, что будет дальше. Когда до посоха оставалось всего-то туазов пять-шесть, Атольф вдруг отшвырнул свой палаш, который теперь только мешал ему, встал в позу вызывания колдовского огня и ударил туда, где должен был находиться его неуклюжий и неуловимый враг, самой обыкновенной колдовской молнией.
Конечно, он устал, и всю энергию, которой некогда запасся от посоха, давно успел растратить. К тому же он изначально был не очень искусным колдуном, поэтому молния получилась какая-то жидкая. Неопытный человек даже не заметил бы ее на ярком солнечном свету. И все равно она ударила в противника…
Не обращая больше ни на что внимания, Атольф бросился вперед, вытянув руку, ему казалось, что он вот-вот дотянется до посоха и обретет недостающие силы, несокрушимость и всемогущество, но… Тонкая, яркая, звучная, как взрыв петарды, молния прорезала воздух, и его отшвырнуло вбок. Он изумленно выпрямился, не ожидав, что все кончится вот так. Он, как ни странно, до сих пор верил в свою неуязвимость.
– Отправляйся в ад, преступник, - отчетливо произнес Сухмет.
Теперь в его голосе и повадках не было и тени шутовства. Он вытянул вперед руку, с ее пальцев сорвалась вторая молния толщиной с хороший прут. Она пошла вперед так неторопливо, что Лотар сначала не поверил своим глазам, и лишь когда она продавила слабенькую защиту Атольфа, он понял, чего добивался Сухмет.
Атольф все-таки попытался выставить защиту, значит, он пытался колдовать, значит, его душа навечно скатится в низменные миры, откуда для него не будет возврата.
Атольф закричал высоким, пронзительным голосом и упал. Лицо его стало черным и страшным. Теперь в нем не было даже намека на что-то человеческое. Вероятно, такой облик этот некогда человек и должен был иметь после всех своих преступлений.
Лотар подошел к Сухмету, который не отрывал взгляда от поверженного врага, и положил ему руку на плечо. Старик поднял голову и благодарно улыбнулся. Потом они оба повернулись к мосту.
Люди Веза шли по балкам, но не очень быстро, все должно было кончиться гораздо раньше. Некоторые для большей безопасности связались веревкой. Принципус стоял на последних целых досках моста и что-то кричал, раздувая горло. Это было бесполезно, шум водопада заглушал его. Но Лотар без труда прочитал его мысли: Принципус орал, чтобы Гильома оставили в живых, таков приказ князя.