Охотник за мертвыми
Шрифт:
Вроде живой, здоровый, отомстил, выжил, да еще и героем стал, вот только гложит меня что-то внутри и все. Как ни крути, а стоит отвлечься от дел, и пустота утраты начинает съедать заживо. Через несколько месяцев, когда воздвигнутый Нолдорцами барьер пропадет окончательно, можно будет наведаться домой. К тому же мозги в Академии обещали рассказать все, что смогут узнать о той штуке, блокировавшей перемещения между мирами. Пост преподавателя на родной кафедре меня больше чем устраивал, особенно когда практически все, считая семнадцать, вернее шестнадцать, так как предатель был уже обезврежен, внештатных сотрудников сейчас
Саль теперь тоже работал на Константина и плохенько с акцентом, но уже разговаривал по-русски и теперь, пользуясь случаем, практиковался.
На меня поглядывали, но уже без ненависти. Страх остался во взглядах, но неприязнь во взглядах заменил интерес.
– Привет, Саль, Игорь - Иллиал хоть и не говорил пока по-русски, но предпочитал меня теперь называть настоящим именем.
– Здравствуй.
– Как чувствуешь себя?
– Да все так же. Слабость пока не прошла, бегать, прыгать, колдовать не могу, в остальном порядок.
– Хорошо, что жив.
– Да как сказать...
– Я рассматривал старую фотографию Инвил с экрана телефона и, заметив это, Иллиал полез в карман.
– Его сделали достаточно давно, когда Инвил еще не отправилась в Академию. Осталось мне на память. Думаю тебе оно нужнее.
В руку мне лег небольшой медальон. Под слоем прозрачного минерала был небольшой портрет Инвил, выполненный с фотографической четкостью неизвестным мне художником. В отличие от фотографий, здесь она казалась намного живее, хотя может быть это просто игра воображения, которому легче воспринять размытости красок, нежели зернистость цифровой фотографии...
– Спасибо. Извини, что не смог ее сберечь.
– Но ты хоть отомстил.
– Толку то...
Мы помолчали некоторое время, каждый думая о своем.
– Какие планы теперь?
– Думаю, что останусь здесь в Академии преподавать... по крайней мере, пока не оправлюсь полностью, и барьер между мирами не растает окончательно. Там думаю и домой загляну. А у тебя?
– С братом мы помирились... дома я более не изгой. Кстати, брат до того момента как ты разгромил наголову Нолдор и вернулся, считал тебя виноватым в ее смерти. Впрочем, как он сам сказал, теперь готов отрубить лично язык тому, кто об этом заикнется. Нежити по просторам Алерии все еще бродит предостаточно, хотя лишенное подпитки проклятие Нолдорцев сойдет на нет в ближайшие годы. Ну... Может отдельные просроченные трупы подольше поживут, но не думаю что долго. В общем, я думал поехать поохотиться, пока совсем не перевелась нежить, если Константин отпустит, но он говорит, чтобы я язык учил, дескать, знал бы язык давно бы понял, что ты не просто охотник, а его соотечественник. Да и нас с Салем вообще к тебе приставить хочет, мол дескать пока всех агентов Нолдорцев вроде того на заседании не переловим, а ты не оправишься от тебя ни на шаг...
– Хм...
– ну в Аррассе их легче легкого встретить, а вот если я махну куда-нибудь в Сэйрэ-Анх, то, думаю там, меня будет сложно выследить. А вам, как ни крути, придется со мной ехать.
– Не обсуждается. На днях начинается прием в Академию, ты нужен будешь тут, и вспомни, что покойный Торреви говорил тебе по поводу того, в каком состоянии надо охотиться.
– Уговорили. Но как приду в себя, едем на охоту.
– Решено.
***
Такого столпотворения на кафедре я не видел ни разу. Очередь брала начало от ворот Академии и заканчивалась у кабинета Чарфе, который и был "приемной комиссией". Разумеется, всех на предмет владения Даром уже проверили, и оставалось только самое основное: отобрать тех, кто психологически сможет учиться на некроманта. И, разумеется, здесь отсев превышал 99%.
К моменту моего пробуждения ото сна, прием шел уже во всю, и мое появление только заставило смолкнуть все разговоры в коридоре. Более разношерстной толпы я не ожидал встретить. Особенно добивало то, что напудренных носиков городских красавиц, которые обычно коротают время на какой-нибудь кафедре попроще, здесь было раза в два больше чем юнош. Впрочем, среди этой толпы выделялись больше всего своей молчаливостью охотники за мертвыми, которые с улыбкой поглядывали на остальных.
Когда я подошел к двери кабинета Чарфе, оттуда как раз вышел белый от страха юноша, явно аристократ до мозга костей. Интересно, какие испытания прибывающим сюда придумывает заведующий этой маленькой кафедры?
– Пять минут подождите, пока не заходите - бросил я стоящим в очереди.
– Доброе утро, профессор.
– Доброе, профессор.
– Никак не привыкну к тому, что меня теперь по званию везде величают.
– Уж привыкай.
– Вижу сегодня много народу...
– Много? Ты шутишь? У нас кафедра считай, совмещена с общежитием и рассчитана вместить максимум двадцать человек, считая преподавателей. Конечно, ректор обещал поселить излишки по другим зданиям, но кое-кто предлагает вывезти тех, кто не поместиться в Норсидиал и учить уже там.
– А стоит ли?
– Вот и я про то же. Опасно там пока еще, да и с продовольствием пока перебои, так как земледельцы только на следующий год смогут вернуться на свои земли. Впрочем, союз племен и Побережье помогают, чем могут. Без них давно бы здесь был голод.
– Сколько уже здесь сидите?
– Пятый час пошел.
– Вас подменить?
– Буду премного благодарен, а сил хватит?
– Должно.
– Нить чувствуешь?
Я сосредоточился и у меня получилось. Значит, силы возвращаются!
– Шкаф?
– Угу. В нем мертвяк привязанный. По команде вылезает и пытается схватить, потом опять сам прячется и закрывает за собой створки шкафа. Если в обморок не упадет - веди во двор к Ассерусу через ту дверь. Если и там выдюжит, принимаем. И окно не закрывай - запах от мертвяка проветривает.
– И много приняли сегодня?
– Из семидесяти человек двоих охотников и все. Кто не пройдет, особо не глумись, отправь куда-нибудь по способностям. Там в документах увидишь. Вон там есть список кафедр и сколько где мест свободных, и какие обычно требования. Примерно, естественно, но думаю, этого хватит.
– Спасибо. Попробуем.
Чарфе радостно покинул помещение, а я, разместившись в кресле и поставив посох у стены (долгие прогулки были все еще для меня утомительны, и я постоянно опирался, как старик, на свой посох).