Охотник за приданым
Шрифт:
Виделись теперь они редко. Пока корабль готовили к отплытию, он явился к генералу Джексону, и тот поручил ему обучать военному делу добровольцев.
Однажды случилось нечто странное: когда девушка выходила из дома за покупками, от крыльца метнулась женская фигура, в которой она, как ей показалось, признала Клариссу Хартли. Впрочем, Лили не была уверена, а потому не стала об этом никому говорить. Мэт не давал ей повода сомневаться в своей верности супружескому ложу, и она не хотела его ни о чем расспрашивать.
Вскоре Мэт сказал ей, что Жан Лафит, легендарный пират
— И тот ему отказал, — с осуждением добавил Мэт. — Лафит считает себя американским гражданином, но Клэйборн ему не доверяет. Особенно после того, как стало известно, что англичане предложили Лафиту тридцать тысяч фунтов за право беспрепятственного прохода в Мексиканский залив и укрытие в Баратарии, к югу от Нового Орлеана.
— Быть может, Клэйборн не так уж и не прав, — заметила Лили.
— Я уверен, предложение Лафита искреннее, — покачал головой Мэт. — Он хочет участвовать в войне на нашей стороне и поклялся, что если ему станут мешать, то он обратится к самому генералу Джексону.
Во второй половине ноября, в тихий осенний вечер, Мэт сообщил Лили о том, что «Морской ястреб» готов к отплытию.
— Я так редко вижу тебя, дорогой, — взмолилась она. — Иногда ты не появляешься дома по несколько дней… Разве не разумнее остаться в Новом Орлеане и ждать англичан здесь? Если слухи подтвердятся и на город действительно нападут, Джексону может понадобиться помощь…
— Я должен плыть, Лили, — возразил Мэт. — Через несколько дней у нас встреча с «Леди Хоук» у побережья Флориды, и я не могу допустить, чтобы Дик ждал меня напрасно.
— Когда?.. — Она хотела спросить, когда он покинет ее, но голос сорвался от волнения.
Однако Мэт понял:
— Завтра на рассвете. Вообще-то мы отплываем с вечерним приливом, но в порту еще масса дел.
— О!..
— Не горюй, любовь моя, я скоро вернусь.
— Возьми меня с собой, Мэт! — горячо воскликнула Лили.
— Ты в своем уме? — рассмеялся он и обнял ее. — Я слишком дорожу тобой, чтобы подвергать такому риску.
— Но ведь некоторые капитаны берут своих жен в плавание! — упорствовала она.
— Не жен, а любовниц, да и то лишь в романах о пиратах, — ласково поправил ее Мэт. — Потерпи, дорогая, ты и опомниться не успеешь, как я вернусь.
— Обещай мне, обещай, что с тобой ничего не случится! — разрыдалась Лили.
— Обещаю, любовь моя, — серьезно произнес Мэт.
— Спасибо… — Лили уткнулась мокрым лицом ему в грудь. Ее мозг лихорадочно работал. Что делать? Как быть? Она твердо знала, как ей казалось, главное: его нельзя отпускать одного.., только находясь рядом с ним, она может быть спокойна. В ней возникло и начало крепнуть решение. — Ты разбудишь меня, чтобы проститься?
— А ты собираешься спать? — усмехнулся он.
Той ночью они любили друг друга долго и страстно, ни на секунду не сомкнув глаз.
Мэт лег на спину, она села сверху, и его могучая восставшая плоть вошла в ее лоно на всю длину. Приподняв голову, он сжал губами затвердевший от возбуждения сосок и стал дразнить
— Давай, любовь моя, прими меня всего, — раздался прерывистый шепот Мэта. — Мы будем сливаться с тобой в порывах страсти снова и снова… Я хочу насладиться тобой сполна, хочу запомнить каждую минуту, каждое мгновение этой ночи, чтобы вспоминать их там, в море, долгими одинокими ночами…
Его слова подействовали на девушку как самая утонченная, изысканная ласка; огненная волна желания превратилась в бурлящий водоворот, а затем, внезапно, перед ней распахнулась бездна острого, невероятного восторга, и она с криком рухнула в нее.
Предзакатные сумерки окутали город. Солнце, на прощание зависнув над заливом, стало медленно скатываться за горизонт; от домов протянулись длинные тени. В ноябре темнело рано, вечера становились все холоднее, и Лили, притаившись за пирамидой из бочек напротив причала, у которого пришвартовался «Морской ястреб», продрогла до костей. На корабль и обратно по длинным пологим сходням, словно муравьи, непрерывно сновали портовые грузчики, а Мэт отдавал последние приказания.
Внимательно следя за стоящим на мостике мужем, Лили поглубже нахлобучила матросскую шапочку и с нетерпением стала ждать подходящего момента. Он представился, когда новый старпом Мэта, Пол Диккенс, отвернулся от бесконечной череды негров с мешками и коробами за плечами, чтобы сверить документы с портовым чиновником, а сам Мэт, окликнув кого-то, покинул мостик. Подобно распрямившейся пружине. Лили рванулась вперед.
Бежать, пригибаясь, в непривычно широком морском бушлате, под которым свободно болталась матросская форма из грубой холстины, было непросто, но девушка замедлила шаг, лишь смешавшись с толпой моряков, ожидавших своей очереди взойти на борт. Внешне она практически ничем не отличалась от парней, что нанялись в команду «Морского ястреба» или просто пришли поглазеть на отплытие капера.
Пристроившись за спиной широкоплечего моряка, Лили подхватила первый попавшийся мешок, показавшийся ей не слишком тяжелым, и, согнувшись под ним, ступила на сходни. На нее никто не обратил внимания. Она не собиралась долго блюсти свой маскарад — нет, лишь до тех пор, пока корабль не окажется слишком далеко от берега, чтобы Мэт не мог отправить ее назад в Новый Орлеан.
Он, разумеется, будет вне себя, но она сумеет объяснить, что ей лучше и спокойнее рядом с ним, чем на берегу.
Труднее всего было заставить себя написать Саре короткое письмо, в котором Лили просила понять ее и простить.