Охотник. Дилогия
Шрифт:
– Ага, значица, подсмотрел и поприсутствовал, – констатировал юноша. Но все-таки не стал возмущаться фактом вопиющего вторжения в свою личную жизнь излишне любознательного насекомого – привык к подобным фортелям приятеля. Лишь поругал себя, что, оказавшись в пламенных объятиях неутомимой Рагни, не заметил, как чешуекрылый естествоиспытатель прошмыгнул в его сознание. – Хорошо, но для начала позволь рассказать тебе один бородатый анекдотец. Короче, заспорили две дамочки: молодуха и пожилая – на тему, что больнее: рожать или лишаться девственности. Спорили до крика и едва ли не до драки. Старая блажит: «Рожать!», другая: «Терять невинность!» Тем временем мимо проходил один крепко поддатенький мужичок. Вот они и решили обратиться к нему как к независимому эксперту,
Поведав формику столь забавную байку, юноша тут же громко и заразительно расхохотался.
«Ну и в чем суть (мораль, истина, смысл)?» – поинтересовался Шуршак, чем вызвал у своего двуногого приятеля еще один приступ веселья.
– Ну, Шур, никак не ожидал от тебя такой непонятливости, – вволю отсмеявшись, произнес юноша. – Откуда могут знать дамы, как это оно бывает «ногой да по яйцам» и какой спрос с мужика насчет чисто женских проблем, пусть даже он самый что ни на есть отъявленный гинеколог?..
«Принципиальные отличия организмов самца и самки (мужчины и женщины, отца и матери) человека мне известны, – ответил формик, сопроводив мысленный посыл сложным психоэмоциональным слоганом, означавшим глубокую обиду на товарища. – Мне также известно, что такое анекдот, хотя ваш юмор для меня остается апофеозом абсурдности и неорганизованности, царящей в ваших головах».
– Ладно, прохвессор, не дуйся, – Глан миролюбиво положил руку на хитиновую спину шагающего рядом приятеля. – Объясняю еще раз для особо интересующихся. Люди, иже с ними все прочие гуманоидные расы, занимаются, как ты изволил недавно выразиться, «обменом жидкостей» не только для продолжения рода, но сексуального удовлетворения для. Причем некоторые готовы заниматься этим круглые сутки, и не только с особями своего вида, но даже с бесполыми формиками. Впрочем, таковых можно смело причислить к зоофилам. Подобных извращенцев наряду с педофилами и гомиками всех мастей я на дух не перевариваю, и ежели какая тварь начинает протягивать к моей заднице свои потные ручонки или в моем присутствии домогаться малого дитя, действую жестко и весьма решительно. Что же касается женщин, они привлекательны во всех ипостасях. Гномихи ладно скроены, милы и в постели не заморочены. Эльфийки жеманны, но если их хорошенько раскочегарить…
Поскольку после трехдневного загула наш герой, мягко выражаясь, был еще не совсем трезв, его, как это часто бывает, понесло в философско-эстетические дебри, поэтому какое-то время он посвятил сравнительному анализу достоинств и недостатков представительниц слабого пола обитающих на Хаттане рас гуманоидного типа. Стоит отметить, что в этом деле он был дока, и куда бы его ни заносила судьба, он обязательно становился объектом пристального внимания со стороны женского пола и рано или поздно оказывался в жарких объятиях той или иной чаровницы.
Несмотря на то что бесполый формик был бесконечно далек от всего этого, он довольно часто перебивал приятеля, требуя пояснений некоторых особенно замысловатых для его понимания моментов интимного плана. Разговор вышел приятным для человека и весьма познавательным для разумного муравья. Так или иначе, оба получили безмерное удовольствие от общения. Но самое главное, задушевная беседа изрядно сократила длинную утомительную дорогу под нещадно палящим Анаром.
Со стороны разговор двух приятелей выглядел как монолог человека, обращенный к странному существу, по внешнему виду неотличимому от обыкновенного лесного муравья, с той лишь разницей, что муравьишка этот был ростом едва ли не по пояс человеку. Впрочем, за все время путешествия до Лаги навстречу им попались лишь двое пешеходов да с полдюжины тяжело груженных телег, влекомых в гору знаменитыми гномьими тяжеловозами. На странную парочку внимания не обратили, точнее, сделали вид, что не обратили, поскольку несмотря на показушное безразличие к тому, что их не касается напрямую, гномы ничуть не менее любопытны, чем представители всех прочих разумных рас Хаттана.
Примерно за две версты до конечного пункта своего путешествия человек и формик услышали позади какой-то подозрительный металлический звук. По мере приближения источника звук начал нарастать и постепенно превратился в невыносимый рев и лязг. Шуршак зашевелил беспокойно своими чувствительными усиками и спросил у Глана, что это такое следует за ними по пятам и не грозит ли незапланированная встреча какими-нибудь неприятностями. В ответ Глан лишь пожал плечами и предложил от греха подальше укрыться в придорожных зарослях облепихи.
Так они и сделали, и вскоре из-за поворота, гремя стальными гусеницами и изрыгая клубы дыма и пара, выкатила колонна бронеходов количеством не менее полутора десятков. Несмотря на внешнюю громоздкость, машины шли ходко, во всяком случае, намного быстрее пешехода и даже тяглового битюга, запряженного в пустую телегу.
Сидя в засаде, Глан похвалил себя за принятое им мудрое решение укрыться в кустах – не хватало на его голову разборок с армейской контрразведкой гномов, чреватых непредвиденной задержкой на неопределенный срок. Глан лишь на мгновение представил, как какой-нибудь бородатый хлыщ начнет доставать его всякими дурацкими вопросами: «А не специально ли вы, Глан эр-Энкин, подгадали время выхода из Харад Дура, чтобы быть застигнутым колонной секретной техники?» Доказывай потом, что ты не верблюд, не состоишь на службе у внешней разведки какого-либо враждебного государства и вовсе не специально оказался на пути следования гномьих бронеходов.
…Вообще-то любому шпиону достаточно вечерком появиться в «Удалом горняке» или каком ином гномьем питейном заведении. При наличии соответствующей подготовки, а также желания он быстро разберется не только в общих принципах устройства бронеходов, но получит полное представление о работе интересующих его узлов и агрегатов. Именно словесное недержание и стремление похвастаться – качества, свойственные большинству представителей подгорного народа. Поэтому любое массовое сборище бородатых карликов – неиссякаемый источник информации для всякого заинтересованного лица.
Несмотря на то что сам Глан к подобным техническим новшествам интереса не проявлял, его настырные собутыльники после принятия определенного количества крепкого пойла начинали наперебой описывать достоинства нового чудо-оружия подгорного народа. Беор и все-таки принявший приглашение Шкворень даже едва не подрались из-за какой-то мелкой неточности, допущенной лейтенантом при перечислении тактико-технических характеристик последней модели самодвижущейся бронированной машины. Но не только собутыльники Глана, а все без исключения посетители питейного заведения кривого Ханца были заняты обсуждением новомодного оружия…
Дождавшись, когда последний бронеход скроется за ближайшим поворотом дороги, юный Охотник и его экзотический приятель выбрались из придорожных кущ и продолжили путь к Лаге. По дороге Глан успел просветить Шуршака насчет некоторых аспектов межгосударственных отношений. В частности, он поведал о войнах и о том, по какой причине (на его, разумеется, взгляд) они происходят:
– Видишь ли, Шур, живут себе люди или какие другие народы мирно. Хлеб сеют, изделия всякие изготавливают, детишек воспитывают. Потом в одночасье: бац! Всех обуяло, типа в соседнем царстве-государстве живут не так, как мы, и людишки-то у них косорылые в общечеловеческий стандарт не вписываются и не тем богам молятся. Выходит, надо туда сходить, научить народишко уму-разуму, а заодно и рыльники людям подправить. Или сосед богат, а мы бедные-пребедные. Значица, всем гуртом на мироеда двинем, дабы богатство его, нечестно нажитое, к рукам прибрать. Бывает еще смешнее. Поссорятся два монарха за пиршественным столом. К примеру, кто-нибудь в запале или пьяном угаре обзовет другого нехорошими словами. Казалось бы, протрезвели, повинились друг перед дружкой, выпили на брудершафт и забыли. Ан нет, гордость и спесь не позволяют. Получается – войны не избежать. Случается также, воюют и со скуки. От нечего делать, так сказать.