Охотник
Шрифт:
— Само собой. Конечно! — ответил Рой, наслаждаясь репутацией единственного человека, который осмеливается бросить открытый вызов инспектору, почему его и дразнили, что они с инспектором на дружеской ноге.
— А у нас и капкан для инспектора готов, — сказал Самсон.
Начался разговор об инспекторе, который все оживлялся по мере того, как росли угрозы. Больше всех грозился Самсон, спокойнее всех был Скотти, который заявил, что инспектор, собственно, выполняет свой долг.
— Эх, инспектор, инспектор! — только и вымолвил Мэррей.
Рой, снимая сапоги и носки и раскладывая их на полу возле печки, слушал и подзадоривал других. Сидя на койке и болтая толстыми
— Подкинь-ка дровец. Сохатый, — сказал он в лад своим мыслям. — Наконец-то охотник вернулся домой! — Он ожидал, что тот отзовется на его выходку, но Мэррей только медленно и безучастно улыбнулся, и Роя это огорчило. Он всегда старался рассмешить Мэррея по-настоящему, заставить его играть свою роль в этой лесной постановке, но Мэррей разве что изредка снисходил до ленивой заключительной реплики. Единственный раз он засмеялся, когда Рой впервые назвал его лесным бродягой.
Мэррей продолжал стряпать, а Рой вынул карманный нож с длинным лезвием. Сплюнув черную от жвачки слюну на точильный камень, он направил нож и принялся снимать шкурку с ондатры.
— Ты когда-нибудь видел, как енот жрет крыс? — спросил Рой.
— Да тут отродясь енотов не бывало, — ответил Мэррей.
— Они все ушли на север, — кольнул Роя Скотти.
Рой засмеялся:
— Верно, Скотти. А я вот видел енота в прошлом году на болоте. Он грабил мои капканы. Один раз ночью я, сидя на кочке, видел, как он свежует и ест мою крысу. Начал он с того, что отгрыз ей голову, потом стянул шкурку вот так же, как я сейчас делаю. Ну, когда он кончил, тут я его пристрелил. Получил готовенькую шкурку крысы и енота впридачу.
— Ты его, должно быть, выдрессировал, — сказал Самсон. — Поглядеть, как ты свежуешь этих крыс, можно подумать, что в тебе есть индейская кровь.
Рой стягивал шкурки на индейский манер — от головы к хвосту, вместо обычного способа трапперов, которые, наоборот, начинали с хвоста. Они поспорили, как уже десятки раз спорили об этом. Рой утверждал, что, сдирая шкурку от головы, чище отделяешь жировой слой от шкурки и не рвешь ее, тогда как Скотти и Самсон утверждали, что при этом шкурка пересушивается, портится и ломается. В конце концов, последнее слово оставалось за Роем, потому что ему всегда удавалось получать самую высокую цену за меха, хотя это на самом деле было результатом более тщательной выделки шкурки, гораздо более тщательной, чем у кого-нибудь в Муск-о-ги. Но и это не прекращало спора, и они долго препирались. Все, кроме Мэррея. Он не выказывал никакого интереса к различным способам свежевания крыс. Сдираешь с крысы шкурку… Ну, и сдираешь… Вот и все!
— Енот, — сказал в заключение Скотти, — он-то знал, что делает. Нет лучше зверя в лесу, чем енот, — продолжал Скотти. — И чистоплотней его нет. Какой еще зверь станет полоскать мясо в воде, прежде чем его съесть?
— И как еще он его не поджаривает, — насмешливо заметил Рой.
— Ну это, во всяком случае, поджарено, — сказал Мэррей про свои оленьи бифштексы. — Давайте тарелки.
Они принялись за еду, сидя на сосновой скамье у стола, прибитого к стене. Как и все в хижине, стол был рубленый, но прямой и крепкий. Рой сколачивал его на годы. Он выстроил хижину так прочно, что Самсон уверял, что это он себе сколотил гроб. Но для хижины она была достаточно велика — двадцать футов на восемнадцать, и без единой щели. Кроме стола, в ней было две койки, голова к голове; в одном конце, у двери маленький столик с умывальным тазом, кладовка, ящик с добром Роя под окном и небольшая железная печка. Все было сделано основательно: пол прочный, бревенчатый, без перекосов и прогибов, крыша толевая, четыре окна. В одном углу до самой крыши были сложены березовые чурки, и Рой, на минуту оторвавшись от еды, подбросил несколько чурок в печку.
Стало жарко, Самсон вскочил и распахнул дверь.
— Тут с тобой задохнешься! — закричал он.
— Снеговик Самсон! — пожаловался Рой. — Ты еще когда-нибудь до смерти замерзнешь. Вероятнее всего, у себя в хижине.
В противоположность хижине Роя, у Самсона была убогая, сквозная хибарка. Самсон намеренно держал ее в таком состоянии. Скотти, который делил с ним хижину, находил, что зимой в ней совершенно невыносимо, но Скотти никогда не жаловался, потому что, по его убеждениям, он должен был считаться с правами другого. Оба страдали от этого, но Рой знал, что оба довольны тем, как и почему страдают.
— Как это ты не задохнулся в своем танке на фронте? — сказал Рой Самсону. — Ты, должно быть, буравил дырочки в броне, чтобы дышать свежим воздухом.
— Когда становилось жарко, — сказал Скотти, — он выпрыгивал и бежал рядом.
Фронтовые дела было единственное, чем Скотти и Самсон друг друга поддразнивали. Они вместе пошли на фронт и служили на одном танке, так же как сейчас жили в одной хижине. Они дрались у Арнгема, освобождали Данию, переправлялись через Рейн, а потом возвратились домой, к охоте; один еще более загрубелый, другой с идеями. Между собой они сохраняли мир тем, что никогда не спорили, хотя Рой за последние два года много раз пытался стравить их. Друг к другу они относились уважительно, разве что когда спорили о военных делах, но и тогда в их перекорах не было едкости, вовсе нет.
— Знаешь, я уже почти достроил хижину в заповеднике, — спокойно заявил Мэррей, отставив свою оловянную тарелку и облокотившись о стол.
— Тебе бы лучше не рассказывать об этом в присутствии таких законопослушных граждан, — заметил Рой, наливая всем по большой кружке кофе.
— А я думал всех вас пригласить туда с собой, — сказал Мэррей.
— Зел уже приглашал меня, — отозвался Рой.
— А как вы двое? — спросил Мэррей остальных.
— Там норка водится? — спросил Самсон.
— Чего только там не водится, — ответил Мэррей. — Всего на всех хватит. Там можно наловить столько, что на много лет вперед хватит, особенно бобра. Нигде не видел столько бобровых хаток. Рой.
— Так как же, Самсон? — осведомился Рой. — Пойдешь туда?
— А ты? — спросил Самсон.
— Может быть, — поддразнил его Рой. — Особенно если ты пойдешь.
Скотти знал, что Рой может подстрекнуть Самсона на любое, самое безрассудное предприятие. В прошлом году, перед самым ледоставом, он поспорил с Самсоном на пятьдесят долларов, что тот не переплывет озера. Самсон переплыл, но после этого едва выжил. Теперь Рой подзуживал Самсона на затею, еще более смехотворную и опасную, и Скотти ждал беды.
— Если вы, ребята, вздумали стать миллионерами, — сказал он, — почему бы вам не ограбить банк? Ничуть не рискованнее, чем охотиться в заповеднике.
— Да там тебя никто и не увидит, в заповеднике, — сказал Мэррей.
— Легче легкого! — заявил Рой.
— А еще легче попасться, — предостерег Скотти.
— Его преподобие, отец Скотти Малькольм, — сказал Рой. — Ты чего, собственно, боишься? Инспектора?
— Никого я не боюсь, и инспектора тоже, — сказал Скотти. — Вам, ребята, просто не терпится нарушить закон. Только и ждете случая. А как же можно без закона? Чем была бы без него наша страна?