Охотник
Шрифт:
– И все-таки зачем ты все это мне рассказала? – снова переспросил Сергар, не глядя на старуху.
– Почему бы и нет? Мне-то тоже кто-то когда-то рассказал. За все время, что я лечу людей, через меня прошло только трое наших. Как могла, я их поддержала. Вот и ты – как я могу тебе не помочь? Колдуны должны поддерживать друг друга. Это закон! Весь мир против нас.
«Баба Надя» помолчала, потеребила ложечку, лежавшую на блюдце, и продолжила:
– Так-то, парень. Да, вот что – тебя не нужно предупреждать, чтобы ты лишнего не болтал языком? Впрочем, тебе все равно никто не поверит. Ведь я всего лишь баба Надя, деревенская лекарка. Провидица и травница. И больше никто.
Глава 4
– Пей! Пей до дна!
– Не поместится!
– Пей, я сказала! Вот так! Теперь ложись на живот и терпи. Будет немножко больно, но тебе не привыкать – ты же вояка! С печки бряка…
– Ай! Черти бы всех задрали! Ай-ай! Ты чего там, железом жжешь, что ли?! Пыточная какая-то, а не лекарская!
– Ругайся, ругайся, ничего… все в порядке. Я много больных навидалась, такое иногда выдавали – уши в трубочку скручивались! Ты еще молодец, терпишь. Правда, и боли настоящей-то пока не было.
– Как не было?! Да ты охренела! Аа-аа-ааа! Аа-аа-аа! Да твою мать! Да в гроб тебя ети! Да в крестину гробину мать!
– Узнаю самсоновских! Петька научил, да? Ругайся, ругайся! Эй, живой?! Что, сознание потерял? Ну, тем лучше…
Лекарка положила руки на поясницу застывшего в беспамятстве парня и начала медленно, миллиметр за миллиметром сканировать его тело. Нашла порванные нервы, нашла разбитые, неровно сросшиеся позвонки, закрытые для прорастания нервов. Подала строго дозированный импульс, размягчая, формируя кости позвоночника.
От ее рук исходил хорошо различимый в полумраке голубой свет, мерцающий, пульсирующий, то разгорающийся, то потухающий почти совсем. Шла минута за минутой, и прошло около получаса, когда лекарка прекратила сеанс.
Сергар так пока и не очнулся, и бабка Надя ушла на кухню, накрыв его простыней. Будить не было смысла – пускай отдохнет, наберется сил. А их ему надо будет ой как много. Ничего не делается просто так, энергия ниоткуда не берется и никуда не исчезает бесследно. Чтобы сформировать нормальные позвонки, понадобилось столько Силы, что лекарка едва не исчерпала свои ресурсы до самого предела, до опасного предела, грозящего ее собственной жизни. И это все притом, что она усилила воздействие колдовской силы специальными снадобьями, «размягчающими» природную защиту тела Сергара.
Каждый организм инстинктивно сопротивляется воздействию магии, и лекарь тратит часть своей Силы на преодоление этой защиты. Иногда защита бывает такой крепости, что лекарь не может справиться, даже если наваливается всей своей магической мощью. Обычно это бывает, когда пациент тоже маг, сильный колдун. Или лекарь слаб.
Надиена когда-то была очень сильной колдуньей, придворной магиней Салдана Махруха, и могла одним движением пальцев закрыть рану, убрать боль и запустить процесс регенерации. Не было равных личной лекарке Великого Салдана.
Когда-то – вот кодовое слово. Теперь она была на уровне слабой деревенской лекарки захолустного района Симерской пустоши. Самой дырявой дыры на всем белом свете.
Почему некоторые из перемещенных обретали на Земле большую силу, чем при жизни? Почему некогда могучие маги или полностью теряли свои способности, или становились уровнем ниже низших магов своего мира?
Надиена обдумывала этот вопрос и пришла к выводу: при переходе души через Океан Силы та или теряет какие-то способности, или, наоборот, их обретает.
А еще – перемещенная сущность по каким-то причинам не до конца срастается со своим носителем, с тем телом, которое стало сосудом для нового содержимого.
Почему так получалось? Тут было несколько вариантов. Например, в теле осталась старая сущность, не желавшая улетать в небытие, именно она и мешала новому владельцу как следует овладеть организмом.
Надиена встречала таких людей. Иногда они даже не знали, что являются «переселенцами». Они не знали – Надиена знала. Эти люди вызывали у лекарки смешанное чувство жалости и даже какой-то брезгливости, как больные заразной болезнью, которая передается прикосновением или по воздуху. Коснешься неудачника, и вот ты уже заразился неприятностями, бедами, невезением. Обычно эти люди больны психическими заболеваниями, часто они не могли управлять своим телом в полной мере и были инвалидами.
С Сергаром дело было пока что неясным. То, что сущность иномирянина не срослась с новым организмом – это не вызвало сомнения и было видно легко, если глаз наметан. А у Надиены он был точно наметан. Она не соврала. За несколько сотен лет, что лекарка жила на Земле, ей на жизненном пути попались всего-навсего три человека, которым она открылась и которым рассказала все, что знала о переселенцах и обо всем, что с этим связано. Но тогда она точно знала – это колдуны, такие же, как она. И они ей были нужны. Без них пройти обряд обновления не просто проблематично, а практически невозможно, и хотя Надиена вслух говорила, что устала жить на белом свете, на самом деле не прочь была поскрипеть суставами еще пару тысяч лет. А может, и больше.
Тот, кто раскрыл ей секрет обновления, колдун по имени Маралан, говорил, что число циклов ограничено, и через сотни, а может, тысячи лет колдун или колдунья все равно умирают.
Надиена не видела Маралана уже много сотен лет и не знала, жив ли тот сейчас, а если жив – под каким именем и с какой внешностью ходит по миру. А если бы знала – расспросила бы побольше. Увы, задним умом все сильны, нужно было вовремя выдоить информацию из старого колдуна, но… казалось, он будет рядом вечно.
Увы, однажды, проснувшись погожим летним утром на шелковой простыне в своем загородном доме, Надиена не обнаружила колдуна на ложе. Ни любовника, ни записки, ничего.
Дважды она заводила семью. Один раз тогда, когда в этих местах бегали волки, в реке плескались семьи медведей, а по полям скакала дикая орда в воняющих потом стеганых халатах и волчьих шапках.
Семью – мужа и двоих детей – убили, а ее, красивую молодую бабу, угнали в рабство, откуда она сбежала, изведя своих хозяев злым колдовством.