Охотники Дюны
Шрифт:
То был поединок в традициях Досточтимых Матрон. Дория дрожала от возбуждения. Соперница не сможет оправиться от таких ран.
Держа пальцы на ране, Беллонда, не веря тому, что произошло, медленно закрыла глаза. Пальцы ослабли, и рука безвольно упала.
Командующая Мать отвесила Дории сокрушительный удар, изо рта той потекла кровь.
— Ты убила ее!
Следующий удар сбил Дорию с ног.
Бывшая Досточтимая Матрона приподнялась на локтях.
— Это был честный поединок.
— Она была полезна! Не тебе решать, как распоряжаться нашими ресурсами. Беллонда была такой же сестрой, как ты, и она была мне нужна! — От гнева Мурбелла с трудом выговаривала
Схватив Дорию за ворот костюма, Мурбелла подтащила ее к умирающей, к луже крови, расплывающейся вокруг Беллонды.
— Сделай это! Это единственный способ возместить потерю, причиной которой стала ты. Это единственная для тебя возможность остаться в живых.
— Что? — Глаза умирающей начали стекленеть.
— Делитесь. Сделай это немедленно, иначе я убью тебя и поделюсь с вами обеими!
Склонившись над остывающим телом, Дория неохотно прижалась лбом ко лбу соперницы. Для этого ей пришлось побороть неприязнь и отвращение. В течение нескольких секунд жизнь Беллонды перетекала в жизнь Дории, наполняя ее сарказмом и презрением, какие умиравшая женщина испытывала к ней, вместе с ее мыслями, чувствами и опытом, и всей Другой Памятью, гнездившейся в разуме Беллонды. Скоро Дория стала обладать всеми отвратительными Данными, из которых сформировался характер ненавистной ей соперницы.
Она не имела права двинуться с места до окончания процесса перехода памяти. Наконец, когда он завершился, Дория обессилено повалилась на землю. На полных мертвых губах Беллонды играла победная улыбка.
— Теперь ты не расстанешься с ней никогда, — сказала Мурбелла. — У Досточтимых Матрон всегда был обычай — продвигаться вверх с помощью убийства. Твое же поведение заставило тебя сделать это, принять ее память — это наказание в истинном духе Бене Гессерит.
Встав на колени, Дория с мукой в глазах смотрела на Командующую Мать. Она чувствовала себя извалявшейся в грязи и изнасилованной, ей хотелось извергнуть из себя непрошенную память, но это было совершенно невозможно.
— С этого момента ты — единственный директор по операциям с пряностью. Ты одна отвечаешь за активность песчаных червей, поэтому тебе придется отныне работать в два раза больше. Не разочаруй меня, как сегодня.
В сознании Дории зазвучал низкий голос соперницы, раздражающий и язвительный. Я знаю, что ты не хочешь выполнять мою работу, сказала Беллонда внутри нее, да у тебя нет и квалификации, чтобы ее делать. Тебе придется все время консультироваться со мной, и я не всегда буду вежливо с тобой разговаривать. Под сводами черепа Дории оглушительно загремел издевательский смех.
— Заткнись! — Дория злобно посмотрела на труп, лежавший у посадочной платформы орнитоптера.
Мурбелла сохранила хладнокровие.
— Надо было лучше работать раньше. Теперь тебе было бы легче. — Она с отвращением взглянула на кровь и труп. — Уберите весь этот хлам, а ты приготовь труп к погребению. Слушай Беллонду — она выскажет тебе свои желания.
Командующая Мать пошла прочь, оставив Дорию наедине с неразлучной теперь соперницей.
Надо всегда держать в полной готовности орудия любой стратегии. Страх и власть — должны быть наготове и остро отточены.
Вот и опять Уксталь оказался в лабораториях Бандалонга, терпя ежедневную изматывающую рутину. Уксталь стоял возле беременного аксолотлевого чана. Девятилетний мальчик смотрел на это чудо с большим интересом. Он был просто зачарован.
Вот так родился и я?
Не совсем. Так ты только рос.
Отвратительно.
— Ты полагаешь, что это отвратительно? Тебе следовало бы посмотреть, как появляются на свет дети естественным путем. — Уксталь с трудом скрыл омерзение, какое испытывал, произнося эти слова.
В воздухе висел едкий запах химикатов, дезинфекции и корицы. Кожа чана едва заметно пульсировала. Уксталь находил это зрелище одновременно чарующим и отталкивающим. Он снова работал с аксолотлевыми чанами, выращивал следующего гхола для лицеделов — в любом случае он жил сейчас как настоящий тлейлакс, говорящий на языке Бога, — то есть он был сейчас важной персоной! Это было нечто большее, чем изготовление свежего снадобья для этих ненасытных шлюх. Всего за два года усилий и подготовительной работы — и совершив несколько отнявших массу Драгоценного времени ошибок — он смог изготовить следующего важного гхола, который будет извлечен из чана всего через месяц.
Тогда, быть может, его отпустят и оставят в покое. Но Уксталь сильно в этом сомневался. Хрон временами терял терпение, подозревая, что задержки в работе вызваны медлительностью и неспособностью Уксталя. Верховная Матрона Геллика, очевидно, была недовольна тем, что Уксталь отвлекается на производство гхола, но очередной аксолотлевый чан выделила без особых возражений и сердилась, пожалуй, только для виду. Интересно, чем она была обязана лицеделам, недоумевал Уксталь.
Осматривая беременный чан в десятый раз в течение последнего часа, Уксталь читал показания приборов и данные лабораторных анализов. Ничего не оставалось — только ждать. Плод рос и развивался идеально, и Уксталь был вынужден признать, что и сам испытывает большое любопытство в отношении этого ребенка. Гхола Пауля Атрейдеса… Муад'Диба… первого человека, который стал Квисац-Хадерахом. Он воссоздал сначала Владимира Харконнена, теперь вот Муад'Диб. Что хотят лицеделы сделать с этими двумя людьми?
После возвращения с Дана с окровавленным ножом процесс выращивания желательного гхола оказался более длительным, чем рассчитывал Уксталь. После отключения нуль-энтропийного поля отыскание нужных жизнеспособных клеток не представляло никаких трудностей, но попытка имплантировать клетки в старый аксолотлевый чан оказались неудачными. Он попытался, таким образом, вырастить Пауля Атрейдеса в том же чреве, что и Владимира Харконнена — в этом была бы определенная историческая ирония, но за чаном плохо следили все прошедшие годы, и плод был отторгнут. Потом чрево погибло. Какая расточительность, какая неоправданная халатность в отношении драгоценного женского материала!
Ингва стала более подозрительной и дерзкой в своих упреках. Вероятно, она считала себя более важной персоной, чем верховный мастер, потому что работала в лаборатории пыток. Считавшая себя искушенной в сексуальных вопросах, Ингва также заблуждалась относительно своей женской привлекательности. Очевидно, у нее в комнате висели кривые зеркала. Уксталю она казалась ящерицей, переодетой в женское платье.
После того как погиб первый аксоллотлевый чан, Уксталь пришел в ужас, хотя и принял все меры, чтобы отвести от себя подозрение и свалить всю вину на помощников. В конце концов, их можно было заменить, а его, Уксталя, — нет. Но возмездие не последовало.