Охотники на дьявола
Шрифт:
— Что тебе нужно? — спросила она.
Его охватила дрожь.
— Я… я… — пробормотал он.
Быть может, он ошибся? Быть может, то была другая рука?
Он взял правую руку и нажал в этом же месте.
Она не опустила глаз.
— Что тебе нужно? — вновь тихо спросила она.
В глазах Франка потемнело.
Его власть исчезла, разбита! Жалкий, несчастный стоял он перед ней — она была свободна!
— Иди к черту! — хрипло прошептал он.
Альвасси схватил его правую руку, Корпоро — левую.
Процессия тронулась…
Они медленно тронулись по широкой улице, сначала спускавшейся к озеру, а потом поднимавшейся в гору. Рон-хи все время не отрывал глаз от святой. Его черные глаза сверкали от благочестивой любви и горячего восторга. И когда музыка затихла, он вдруг громко запел литию. Все хором подхватили его пение. Святая опустилась на колени и — молилась. Потом она поднялась со спокойной улыбкой.
— Распустите мое платье, — приказала она женщинам, — а ты, брать Ронхи, сделай для меня венец из шипов.
Ронхи постоял немного, потом быстро удалился. Но женщины мешкали; они медленно спустили с плеч святой сукно и открыли ее грудь.
Ронхи принес ей венок.
Она сняла золотую корону, поцеловала шипы и крепко надвинула ее на лоб, покрытый кровавыми ранами.
Она поцеловала женщин, легла на крест, закрыла глаза, сложила руки и начала молиться.
Франк Браун стоял подле нее; уйти не было возможности; его стерегли. Он с ужасом закрыл глаза. Нечеловеческих усилий стоило ему отвлечь мысли от происходящего здесь; он едва мог удержаться от крика…
Тереза подняла глаза.
— Вы готовы?
— Да, святая сестра.
Она кротко улыбнулась.
— Тогда начинайте. — Она сделала знак слуге.
— С чего начать? — спросил ее Скуро.
— Сперва прибей ноги.
Слуга выбрать гвоздь подлинней, с огромной головкой и попробовал зубами конец.
Он приставил гвоздь и подняли молот, но вновь опустил его. Рука его дрожала.
— Чего ты ждешь? — спросила святая.
— Святая госпожа… — прошептал он.
Он выпил вина, поцеловал раны на ее ногах, тяжко вздохнул и поднял молот…
Она улыбалась смиренно; но пальцы крепко вцепились в дерево…
Она поблагодарила Скуро.
— Теперь левую руку, — приказала она.
Он повиновался.
— Теперь правую…
Он вставил гвоздь в рану и ударил молотком.
— Благодарю тебя, брат мой, — сказала она. — Теперь передай свой молот пророку.
— Что мне делать? — спросил ее пророк.
— Ударь покрепче в гвоздь на левой руке.
Пророк опустился на колени и исполнил приказание святой. Она призвала Ронхи и женщин и требовала, чтобы они приколачивали ее. Все брали топоры…
— Теперь поставьте крест!..
Датти и Альвасси опустили конец его в землю; остальные подняли и стали медленно опускать его в яму, пока не стал совсем прочно.
Все смотрели на распятие, теснились друг к другу, и глубокое беспокойство охватило их. Пророк приблизился к кресту.
— Что же нам делать, святая сестра?
— Молитесь!
Все опустились на колени…
Франк Браун взглянул на Терезу. Она была прекрасней, чем когда бы то ни было. Ее голова склонилась на левое плечо; длинные черные кудри рассыпались по обеим сторонам; венок из шипов обрамлял ее лоб, бросая на землю коралловые капли.
Раны на руках и ногах вскрылись, и тонкие струйки красной крови текли из них. Франк думал:
«Как долго она еще будет висеть, пока смерть освободит ее наконец?»
Тихая улыбка замерла на губах святой; лицо ее окаменело; капелька крови вытекла из ее рта и упала вниз.
— Ах, если бы она умерла, — шепнул Браун.
Она беззвучно, неподвижно висела на кресте… Шли минуты, быть может, часы. Для Брауна прошла вечность.
Все смотрели вверх.
Скуро, чтобы видеть, сделал шаг в сторону, но поскользнулся, и Тулио Трамонте, потеряв равновесие, упал с его плеча.
Франк Браун вскрикнул: он боялся, как бы юноша не увлек за собой распятую… Но Тулио слегка лишь задел ее и сорвал с нее белый покров.
Франк посмотрел на нее… Она была беременна. Под сердцем она носила ребенка… Его ребенка! Его ребенка! Они вскрикнул, оттолкнул всех, стоявших впереди, и бросился к кресту.
— Тереза! Тереза! — вскричал он.
Но она молчала. Глаза ее были закрыты и голова изне-можденно опустилась на грудь.
Он схватился обеими руками за крести и начал трясти его.
— Тереза! Тереза! — кричал он.
Святая очнулась и медленно открыла глаза.
— Кто звал меня назад на землю, брат Пьетро? — спросила она.
Пророк указал рукой на Франка.
Огромным усилием воли она подняла кверху голову; губы беззвучно зашевелились.
Потом, опустив глаза, она взглянула на Франка.
— Ударь меня копьем!
Франка схватили. Он отбивался, кусался, но они обхватили его тело и ноги и держали крепко. Скуро дал ему в руки огромные вилы.
— Делай, что она приказывает! — хрипло воскликнули они.
— Нет! Нет! — он выл и кричал, но они его не отпускали, подняли вверх и приложили острые, кривые зубы вил к телу святой.
— Святая требует это! — воскликнул пророк. — Ударь!
Франк изо всех сил старался освободиться, но восемь сильных мужчин держали его с дикой силой фанатиков. И воля той, что была на кресте, сделала железными их мускулы.
Он был ее куклой.
Тогда Джироламо Скуро с силой толкнул его в локоть — и зубья насквозь вошли в тело Терезы…
Проколол мать и дитя!..