Охотники на фазанов
Шрифт:
— Я пришел, потому что наслышан о благородных манерах, принятых в этом доме. Что здесь всегда встретишь любезный прием, по какому бы делу ни пришел.
Однако лесть не возымела действия. Тогда Карл взял со стола графин и наполнил бокал Кассандры, надеясь, что хоть это ее смягчит.
— А что, девчонка еще жива? — спросила хозяйка без малейшего намека на сочувствие.
— Да. Проживает на улицах Копенгагена. У меня есть ее фотография, хотите посмотреть?
Она зажмурилась и отвернулась, будто он сунул ей под нос собачье дерьмо.
Господи! Только
— Не могли бы вы мне рассказать, что подумали вы и ваш муж в восемьдесят седьмом году, узнав, что Кимми и ее друзья попали под подозрение в уголовном деле?
Она снова прижала руку к груди, но на этот раз, кажется, стараясь собраться с мыслями. Затем выражение ее лица изменилось: здравый смысл вступил во взаимодействие с виски.
— Знаете что, мой друг, честно говоря, мы были тогда не очень-то в курсе. Понимаете, мы много путешествовали. — Она повернулась к нему лицом и постаралась сориентироваться в обстановке. — Как говорится, путешествия — это эликсир жизни. Мы с мужем нашли множество замечательных друзей. Наш мир — дивное место. Как по-вашему, господин…
— Мёрк. Карл Мёрк. — Он слегка поклонился. Такую черствость найдешь, пожалуй, разве что в сказках братьев Гримм! — Да, вы, наверное, правы.
Ей незачем знать, что, кроме единственной туристической поездки на автобусе на Коста-Брава, где Вигга общалась с местными художниками, а Карл жарился на пляже с пенсионерами, он никогда особо не отдалялся от Копенгагена.
— Вы думаете, были какие-то основания подозревать Кимми? — спросил он.
Она поджала губы, вероятно, в попытке придать своему лицу серьезное выражение:
— Знаете что? Кимми была никчемной девчонкой. Она даже дралась. Да, да! Когда была еще совсем маленькой! Колотила руками, как барабанными палочками, когда что-то было ей не по нраву. Вот так! — Женщина попыталась продемонстрировать, как это выглядело, отчего спиртной дух разнесся по всей комнате.
«Какой нормальный ребенок не пытался это проделывать? — подумал Карл. — Тем более при таких-то родителях!»
— Да что вы! И когда подросла, она вела себя так же?
— Еще бы! Ужасная была девчонка! Какими только словами меня не обзывала! Вы себе представить не можете!
Почему же, вполне мог.
— И еще путалась с кем попало.
— Путалась?
Женщина принялась растирать руки, покрытые тонкими синими жилками. Только тут Карл разглядел, что ее суставы искорежены подагрой. Бокал уже был пуст — ну что же, у каждого свое обезболивающее.
— Так вот, она вернулась из Швейцарии и стала кого попало водить в дом. Скажу напрямик: она могла спариваться, как животное, не позаботившись и дверь закрыть, даже если я была дома и могла пройти мимо! — Женщина покачала головой. — Нелегко мне пришлось, оставшись одной, господин Мёрк. — Она поникла и посмотрела на него помрачневшим взглядом. — Да, к тому времени Вилли, отец Кимми, уже забрал свои вещи и был таков. — Она вновь отпила из наполненного бокала. — Как будто я стала бы его удерживать! Этот старый… Вы тоже одиноки, господин Мёрк?
Она
— Да, одинок, — сказал он, принимая вызов, и посмотрел ей в глаза долгим взглядом.
Медленно приподняв брови, она опять отпила из бокала; над его краем видны были только моргающие короткие ресницы. Давно уже на нее так не глядел ни один мужчина.
— Вы знали, что Кимми была беременна? — спросил Карл.
Кассандра набрала в грудь воздух и на секунду, казалось, ушла в себя. На лице у нее отражалась напряженная работа мысли. Но скорее ее покоробило слово «беременна», нежели мучили сожаления о несостоявшейся человеческой жизни. Ведь сама она, насколько было известно Карлу, детей не имела.
— Да, — холодно произнесла она наконец. — Это так. Чего еще было ожидать от такой девчонки?
— И что потом?
— Потом она, конечно, потребовала денег.
— И получила?
— Только не от меня! — Забыв о флирте, Кассандра посмотрела на Карла с глубочайшим презрением. — Но отец дал ей двести пятьдесят тысяч крон и попросил больше к нему не обращаться.
— Вы получали от нее какие-то вести?
Она помотала головой. Ее взгляд говорил: и слава богу!
— Вы знаете, кто был отцом ребенка?
— Да, наверное, тот придурок, который сжег лесоторговое предприятие своего отца.
— Вы говорите о Бьярне Тёгерсене? Тот, которого посадили за убийство?
— Кажется, да. Уже не помню, как его звали.
— Понятно.
Это была отъявленная ложь. Сколько бы она ни выпила, такого не забудешь.
— Кимми жила здесь еще некоторое время. Вам это нелегко далось, как вы сказали.
Кассандра взглянула на него с изумлением:
— Неужели вы думаете, что я стала бы долго терпеть этот сумасшедший дом? Нет уж, я предпочла переждать это время на море!
— На море?
— На Коста-Брава. В Фуэнхироле. Чудная терраса на крыше, выходит прямо на променад. Прекрасное место! Вы знаете Фуэнхиролу, господин Мёрк?
Он кивнул. Там уж ее не мучила подагра, но вообще-то туда ездили те, кому не удалось по-настоящему разбогатеть и у кого вдобавок имелись скелеты в шкафу. Скорее, ей следовало выбрать Марбеллу — ведь у нее было состояние.
— Как вы думаете, в доме еще остались какие-нибудь вещи Кимми?
И тут в ней точно что-то надломилось. В привычном темпе она молча допила виски, а когда бокал опустел, мозги тоже отключились.
— Кажется, Кассандре необходимо отдохнуть, — сказала горничная, молча простоявшая в углу все это время.
Карл поднял ладонь, чтобы остановить ее. У него возникло подозрение.
— Фру Лассен, вы разрешите мне осмотреть комнату Кимми? Ведь там, разумеется, все осталось так, как было при ней?
Он действовал вслепую: это был вопрос из тех, что опытные полицейские держат про запас в ящичке с наклейкой «Стоит попробовать». Задавая их, вставляют слова: «Поскольку, разумеется».
Такое начало всегда выручает на крутом повороте.