Охотники на фазанов
Шрифт:
Бассет сложил руки, держа дымящуюся сигарету на губе.
— А вы думаете, они сознательно выбрали жертвой меня?
— Этого я не знаю. Я вообще не знаю никаких подробностей об этом эпизоде.
— А я могу вам сказать. Мне от них досталось по чистой случайности, я уверен. И общий результат тоже был случайностью. Три сломанных ребра, — прижав руку к груди, он наклонился к Карлу через стол, — остальные отделились от ключиц, и несколько дней после этого я мочился с кровью. И если я вообще остался жив, то тоже по чистой случайности. С тем же успехом они могли забить меня до смерти.
— Но
— Знаете, Мёрк, эти мерзавцы преподали мне важный урок. В каком-то смысле я им за него даже благодарен. Я понял, — каждое слово Бассет выделял ударом пальца по столу, — что нужно наносить удар при каждой возможности, не задумываясь, оправданно ли это, заслужено ли это. В деловом мире без этого никак. А самым подходящим оружием для меня стало давление на отца Кимми.
— Я что-то еще не совсем понял. — Карл глубоко вздохнул и прищурился. Эта философия ему не понравилась.
Бассет покачал головой: он и не ждал, что его поймут. Они были людьми с разных планет.
— Я просто говорю, что если Кимми наиболее доступна для моей мести, она и станет мишенью. Просто у меня была возможность отомстить именно ей.
— А до других вам дела нет?
— Будь у меня такая возможность, я бы и их не помиловал. Но возможности такой у меня не было. Мы с ними, можно сказать, охотимся на разных участках.
— Так по-вашему, Кимми не была у них главной? А кто же тогда был?
— Разумеется, Кристиан Вольф! Но если бы все бесы были выпущены одновременно, то, думаю, я постарался бы держаться подальше от Кимми.
— Как это понять?
— В самом начале она вела себя сдержанно. Больше старались Флорин, Прам и Кристиан Вольф. Но когда они от меня отступили — у меня ведь пошла кровь из уха, и они, наверное, испугались, — тут налетела Кимми. — У Бассета раздувались ноздри, как будто он по сей день чуял их запах. — Понимаете, они ее натравливали. В особенности Кристиан Вольф. Они с Прамом науськивали ее, пока она не распалилась, и тогда они вытолкнули ее вперед. — У него сжались кулаки. — Сначала она легонько ткнула меня, а потом все сильней и сильней. Заметив, что мне больно, она выпучила глаза, стала дышать все быстрей и быстрей и бить все сильнее. Это она дала мне под дых, пнула со всего размаху.
Бассет затушил сигарету в пепельнице, как две капли воды похожей на бронзовую фигуру на крыше противоположного дома. В ярком солнечном свете из окна сбоку Карл разглядел на его лице глубокие морщины — а ведь раньше тот казался молодым человеком.
— Если бы Вольф не вмешался, она бы забила меня до смерти. Я в этом уверен.
— А остальные?
— Остальные… По-моему, они прямо не могли дождаться следующего раза. Вели себя как зрители на бое быков. Уж поверьте, этого я с тех пор достаточно нагляделся.
В кабинет вошла секретарша, которая подавала Карлу кофе, — проворная, изысканно одетая девушка, черноволосая и чернобровая смуглянка. В одной руке она держала конверт, который протянула Карлу.
— Now you have some euros and a boardingpass for the trip home, [22] — с приветливой улыбкой сказала она.
Затем повернулась к своему шефу и вручила
22
Здесь для вас деньги в евро и билет на обратный рейс (англ.).
Тут же порвав листок в клочки, он обрушился на секретаршу с бранью: лицо стало зверским, все морщины резко обозначились. Девушка задрожала и потупилась от стыда — действительно, зрелище было не из приятных.
— Глупая конторская мышь! — как ни в чем не бывало, со спокойной улыбкой обратился Бассет к Карлу, когда она закрыла за собой дверь. — Не обращайте внимания. Теперь вы доберетесь до Дании без проблем?
Карл молча кивнул и постарался как-то выразить свою благодарность, но это далось нелегко. Кюле Бассет был ничуть не лучше своих давних обидчиков, ибо не имел способности сочувствовать и только что продемонстрировал это. Черт бы побрал его самого и всю эту братию, все они одинаковые скоты!
— А как же наказание, которое должна была понести Кимми? — спросил наконец Карл. — В чем оно выразилось?
— А, это! — Бассет рассмеялся. — Оно тоже пришло случайно. У нее произошел выкидыш, ее жутко избили, она сильно заболела и приползла за помощью к отцу.
— И, надо думать, ей было отказано.
Карл представил себе, каково было молодой женщине, когда родной отец отказался помочь ей в такой беде. Не эта ли печать никомуненужности уже лежала на лице маленькой девочки со снимка из старой статьи в «Госсипе», где она стоит между отцом и мачехой?
— Да уж! Не больно было приятно, как я слыхал. Ее отец жил тогда в «Англетере», он всегда там останавливается, бывая в Дании. Туда она и явилась.
— Он ее прогнал?
— А чего еще она ожидала! Прогнал почти пинком под зад. — Бассет засмеялся. — Сначала кинул на пол несколько тысячных купюр, так что кое-что она от него получила, а затем «гуд бай, май лав, гуд бай».
— Ей ведь как будто принадлежит дом в Ордрупе. Почему она не поселилась там?
— Она попробовала, да встретила такой же прием. — Бассет с безразличным видом покачал головой. — Послушайте, Карл Мёрк! Если желаете узнать больше, надо обменять билет на более поздний рейс. В аэропорт ведь надо приезжать заранее, так что если хотите поспеть на рейс шестнадцать двадцать, то пора отправляться.
Карл тяжело вздохнул. Уже сейчас он чувствовал, как вибрация самолета вытряхивает его душу в пятки. Вспомнив про таблетки в нагрудном кармане, он вынул медвежонка, нащупал на дне кармана лекарство, положил медвежонка на край письменного стола и отхлебнул кофе, чтобы их запить.
Поверх чашки он скользнул взглядом по бумажному хаосу на столе — карманный калькулятор, авторучка… стиснутые кулаки Бассета с побелевшими костяшками. Подняв глаза к лицу собеседника, Карл увидел наконец истинное лицо человека, которому, может быть, впервые за долгое время пришлось вернуться к воспоминаниям о страшной боли. Причинять боль друг другу и самим себе люди большие мастера.