Охотники на мамонтов
Шрифт:
Вождь с Копчемом спустились вниз к озеру, подтянули спрятанную в тростнике лодку-бревно и влезли в нее. Обитатели поселка на Белой скале долго смотрели им вслед. Сильное течение сначала относило бревно, но гребцам удалось добраться до спокойной воды, и они уже могли управлять им. Охотники сидели верхом с двух концов ствола. Весла у них были сделаны из толстых веток. В углублении посредине лежало оружие. Они гребли прямо к острову, а потом в его тени подплыли к Подбабскому заливу. Солнце, показавшееся из-за туч, словно очищенное и прояснившееся после бури, начало опускаться за горы.
На
Охотники молча смотрели вдаль. Старый Космач встал, подошел к краю скалы, раскинул руки и глядел в лицо раскрасневшемуся солнцу. Медвежья шкура, скрепленная на плече ремнем, развевалась на ветру. Остальные в молчании сидели вокруг. Как только солнце коснулось земли, старый охотник, казалось, стал выше ростом, глаза у него загорелись, и из горла вырвались восторженные звуки, напоминающие пение.
Он прославлял животворящее светило:
Солнце мое,
Ты приносишь тепло,
Согреваешь мое тело.
Приди завтра снова!
Оживи меня!
Свети, чтобы была хорошая охота,
Наше солнце!
Потом все взяли камни и принялись отбивать мясо, а затем стали пережевывать его, высасывая влагу. Наконец расстелили шкуры и улеглись спать. Бельчонок уснул последним.
ЗА ОГНЕМ!
Когда стемнело, Сын Мамонта и Копчем добрались до Подбабского берега. Лодку втянули в тростник и по тропинке, протоптанной животными, идущими на водопой, выбрались на берег. Сделав несколько шагов, Сын Мамонта вдруг резко засвистел, и оба кинулись на землю, укрывшись за кустом. На берегу стоял могучий зубр с детенышем. Передние ноги его были зарыты в землю, голова наклонена, хвост трубой — животное чего-то ждало, готовое обрушить свою силу на целый мир. Детеныш жалобно мычал. Прошло несколько минут в напряженной тишине. В лесной чаще, начинающейся у самой воды, послышался протяжный рев, и огромное гибкое существо выползло из кустов всего в нескольких шагах от смельчаков.
Лев! Охотники задрожали.
Самый страшный хищник этих времен, огромный пещерный лев готовился к прыжку на молодого зубра.
Шарецкий лев — гроза всех, кто охотится близ Пражского озера. Никто не видел его логова. Любого охотника, выслеживающего дичь, он повергал на землю одним ударом своей мощной лапы и разрывал на куски. Шарецкое племя трепетало перед могучим хищником. В этом году оно потеряло трех охотников, покинуло пещеры Дикой Шарки и перенесло свое становище в зеленую долину, подальше от страшного соседства.
Лев снова заревел.
В скалах над озером разнеслось эхо. Зубр отступал, и оба охотника вынуждены были вскочить, спасаясь от его копыт. Лев тоже вскочил и бил хвостом по земле. Теперь надо было сделать выбор! Не дожидаясь нападения льва, зубры бросились в одну сторону, а охотник с мальчиком — в другую. Без оглядки неслись они сквозь густой тростник. Добравшись до воды, они прыгнули в лодку и отплыли на середину озера.
Шарецкий лев, не переставая рычать, бродил вдоль берега. Иногда останавливался, озирался по сторонам и, заревев, бежал дальше. Уже последние лучи погасли на западе, и тьма окутала вершины гор, когда охотники отважились
Шарецкое племя было погружено в сон. Сын мамонта и Копчем, притаившись в зарослях, выжидали, когда можно будет подползти поближе. Уставшее шарецкое племя охраняли четыре горящих костра. Вокруг были разбросаны разбитые кости, кремни и скребки для шкур. Потерять огонь — значит лишиться тепла и защиты, поэтому каждое племя так ревниво его охраняет. Сын Мамонта может заплатить за похищение огня жизнью. Достаточно наступить на сухую ветку или задеть камень — люди проснутся, а тогда все решит быстрота ног.
Леопард не так осторожен, как искусный охотник, неслышно подползающий к самому огню. На счастье, никто из племени не поднялся, чтобы подложить хворосту в костер, иначе он сразу заметил бы, как между спящими сородичами крадется чужой. Пришелец осторожно вытягивает из костра хорошо обгоревшую ветку и стремглав несется к лесной чаще.
Сын Мамонта даже не заметил, что Копчем тоже вытащил обгоревшую ветку из соседнего костра и что-то бросил в огонь. С трудом взбирался Сын Мамонта по отвесному склону. Иногда ему казалось, что от слабости он свалится и уже больше не сможет подняться.
Копчем тоже карабкался наверх. Колючки впивались в тело. На вершине они побежали в разные стороны, чтобы хоть один мог уйти, если начнется преследование.
Заметив на небольшой поляне слабый свет, Копчем пошел на него.» Это наверняка вождь!»— подумал он и проворчал клич племени. И тотчас услышал тихий ответ.
Сын Мамонта уже поджидал его. Он тяжело дышал, глаза лихорадочно горели, его бил озноб. Но Сын Мамонта боролся со слабостью, не желая поддаваться болезни. Он выполнит свое обещание или погибнет. Поднявшись, Сын Мамонта приложил свою горящую ветку к обгоревшей ветке Копчема. Ввысь взвился узкий красный язык. Теперь все в порядке. Можно продолжать путь. Племя, спокойно спящее у костров, осталось далеко позади.
Внезапно в долине раздался странный треск.
— Что это? — спросил Сын Мамонта, прислушиваясь.
Копчем весело засмеялся.
Треск повторился.
Копчем засмеялся еще громче.
— Это ты, Копчем? — подозрительно глядя на мальчика, спросил вождь.
— Я бросил горсть орехов в костер, — признался мальчик, лукаво улыбаясь, и тут же отскочил в сторону, увидев, как рассердился Сын Мамонта.
— Ты неразумный мальчишка, а не охотник! — возмущался Сын Мамонта. — Сейчас проснется все племя.
Копчем бежал по склону вниз, к Влтаве. Он был весел, он уже не боялся, что шарецкие охотники заметят их горящие ветки. Однако если бы орехи растрескались чуть раньше, могли бы быть большие неприятности. А что, если бы Сын Мамонта не ушел от погони? Но ведь все так хорошо удалось, и теперь они скрыты гребнем холма, им даже нечего торопиться. Ветка Копчема разгорелась, на нее даже не нужно было дуть, и вождь больше не сердился.
— Сын Мамонта, — начал Копчем, — ведь это смешно: стражи спят возле костров, и вдруг бух! бух! — орехи разлетаются прямо в нос! Ги-ги-ги!