Охотники на русалок
Шрифт:
– Когда это Ложкни приходил к нам домой? – изумилась Марина. – То есть не к нам, а в дядино имение?
– В тот вечер, когда мы потрошили Фиша. Кстати, именно приход Ложкина стал для Избуцкого первым сигналом – надо убираться, пока не поздно. Но для начала он решил убрать самого Ложкина.
– Убить?
– Нет, Виктор Федорович, как известно, без необходимости не убивает. Он послал верного Артура проследить за Стасом. И тут выяснилась одна маленькая пикантная деталь. Помнишь, что Ложкин иногда по вечерам куда-то попадал?
– Помню, конечно. Мы же его включили
– Все правильно. Так вот. Оказывается, наш непреклонный защитник окружающей среды, борец за экологическую нравственность, подобрал птенца веерохвостой чернолапки, который то ли лапку повредил, то ли хвост, и втихаря начал его выхаживать. Для этого он нашел на окраине города заброшенную лачугу и там, в подвале, развернул походный лазарет для редкой птахи.
– А к чему такая таинственность?
– Все просто. Они же официально провозглашают, что человеку в природные процессы нельзя вторгаться, что существует естественный отбор и так далее. То есть Ложкин грубо нарушил основополагающие принципы Фронта экологической обороны.
Следующим вечером Артур, по заданию Избуцкого, подкараулил Стаса возле птичьего логова, стукнул по голове и запер в подвале вместе с его любимой чернолапкой. Место там глухое, никто не ходит. Не знаю, на что рассчитывал Избуцкий – то ли на то, что ему хватит нескольких дней, чтобы завершить свои дела в Солнечноводске и перебраться в Швейцарию. То ли на то, что Ложкин вообще никогда не выйдет из этого заброшенного подвала. Теперь это неважно. Важно то, что, очнувшись, деятельный Ложкин придумал план собственного освобождения. Он написал записку со своими примерными координатами, так как точных координат заброшенная лачуга не имела. Привязал к птичке и выпустил чернолапку через маленькое слуховое окошко на волю. Пернатая, естественно, прилетела к месту постоянной дислокации сородичей. Помнишь место, где происходила схватка телевизионщиков с экологами? Вот, это как раз там. Барышни из ложкинской команды, которые несли бессменную вахту возле гнездовья, заметили странную птичку, которая бегала по песку и пыталась клювом оторвать что-то от себя. В общем, записка была найдена и тут же передана в милицию.
– Не могу себе представить такой картины – милиционеры освобождают Ложкина, а тот обнимает своих спасителей.
– Объятий, насколько я в курсе, не было, но были рукопожатия. В общем, все прошло достаточно мирно. Обессиленный Стас провел целый день в милиции, но уже не в качестве задержанного, а как почетный гость и свидетель. Правда, напавшего он опознать не смог. Кто это был, выяснилось позже, из рассказа самого Артура.
– И чем сейчас занят Ложкин?
– Я видел объявления, расклеенные по городу. Он собирает пожертвования на закупку бульдозеров и грейдеров, чтобы стереть с лица земли все, что успел построить Потапов.
– Интересные дела. А что это Карпачев так с тобой откровенничал? В благодарность за дело с русалками?
– Да ты что?! Тут совсем другое. Мы с ним посидели немного, выпили коньячку, выяснили, что у нас есть общие знакомые в силовых структурах...
Марина завела глаза и молитвенно сложила руки.
– Ты опять за свое?
– Нет, не в этом дело. Короче, Карпачев попросил меня кое о чем.
– О чем же? Секрет?
– До известной степени. Но с тобой я поделюсь. Он не хочет, чтобы в центральной прессе его имя связывали с именем Избуцкого. Просит меня помочь в этом, учитывая мои большие связи.
– Предал своего дона?
– Знаешь, я склонен ему помочь. В принципе он неплохой мужик. По русалкам мы нормально с ним сработали.
– Слушай, а ведь мы через двадцать минут идем на посадку. Ты сразу домой?
– Вообще-то да. Хочу отдохнуть, собраться с мыслями. Подумаю, что делать дальше. Или у тебя есть другие предложения? Знаешь, я соскучился по московским ресторанам. Пойдем куда-нибудь? Посидим, обсудим ситуацию.
– Ты о какой ситуации говоришь? – прищурилась Марина.
– Сама знаешь, – пробурчал Вадим.
– Ты не дашь бедной женщине даже отдышаться после перелета?
– Так ты согласна? Да или нет?
В ответ Марина почти пропела:
Приманкой ласковых речей
Вам не лишить меня рассудка!
Вадим удивленно и весело посмотрев на нее, сказал:
– Ах, так? – И громко продекламировал:
Конечно, многих вы милей,Но вас любить – плохая шутка!К ним уже спешила стюардесса, а сидящие неподалеку пассажиры стали оборачиваться. Но Вадим, не обращая на них внимания, продолжал читать все громче и громче:
Вам не нужна любовь моя,Не слишком заняты вы мною,Не нежность – прихоть вашу яПризнаньем страстным успокою...– Мы снижаемся, – попыталась урезонить Вадима испуганная бортпроводница. – Вы пристегнули ремни?
С толпой соперников моихЯ состязаться не дерзаю,не обращая на нее внимания, продолжал завывать Баратынский, перекрывая шум двигателей.
И превосходной силе ихБез битвы поле уступаю!Закончив декламировать, он отвесил онемевшей стюардессе небрежный полупоклон и, развернувшись к Марине, сообщил: – Я жду. – Так ты же уступил поле битвы соперникам! – засмеялась та. – Это стихотворный образ. А вообще я никому уступать не собираюсь. Так ты согласна? Да или нет?И в этот момент всю дорогу дремавшая у иллюминатора бабулька открыла глаза, деликатно хрустнула суставчиками, мило улыбнулась и, наклонившись к Марине и Вадиму, сказала:
– Как же приятно, что нынешняя молодежь любит и читает наизусть стихи Маяковского!