Охотники за медведями

Рид Томас Майн

Очевидно, он собирался покончить с медведем особым способом. Они не могли в этом сомневаться, видя у него в руке кожаный ремень с петлей на конце. Они узнали знаменитое оружие южных американцев — лассо, и, никогда не видев, как оно употребляется, рады были представившемуся теперь случаю.

Когда всадник очутился шагах в двадцати от медведя, тот испугался и начал убегать, но медленно и с таким видом, будто ему жаль покидать поле сражения. В этом месте тагуа находились на довольно большом расстоянии одна от другой, и большинство из них были слишком малы, чтобы скрыть медведя от глаз зрителей, которые таким образом не пропускали ни одной сцены из этой своеобразной

охоты.

Она продолжалась недолго. Медведь, заметив, что всадник нагоняет его, вдруг обернулся и, сердито ворча, поднялся на задние лапы, как бы ожидая его в этой вызывающей позе. Однако при приближении охотника, он, по-видимому, струсил и снова грузно побежал между кустами. Но, едва успев сделать несколько шагов, он, раззадоренный криками своего врага, остановился и снова обернулся, поднявшись на задние лапы.

Именно этого и ждал охотник, и прежде чем медведь успел опуститься на четыре лапы, чтобы продолжать свое бегство, длинный ремень взвился в воздухе, и зверь почувствовал, как на плечи ему упала петля. Ошеломленный этим нападением, он попытался освободиться от лассо; но ремень был так тонок, что еще туже затянул петлю вокруг его шеи.

Между тем, кинув лассо, охотник сделал полуоборот и, стиснув бока своей лошади, пустил ее галопом в противоположном направлении. Можно было предположить, что, спасаясь от нападения медведя, он старался от него ускакать. Ничуть не бывало. Лассо, один конец которого обвился вокруг шеи зверя, другим концом было крепко привязано к крюку, вделанному в деревянное седло. В ту минуту как лошадь побежала, ремень натянулся, дернул медведя, и он, опрокинувшись на землю, стал по ней волочиться, то подпрыгивая над землей, то с шумом продираясь через кусты.

Лошадь и медведь промчались таким образом по равнине около мили. Пушкин и молодые люди последовали за ними, чтобы быть свидетелями развязки, которая не представила ничего особенного. Когда, наконец, проводник остановился и наши путешественники подъехали к нему, они увидели лишь какую-то косматую массу, настолько покрытую пылью, что она походила на кучу земли. Это был уже мертвый медведь; но, боясь, как бы он не пришел в себя, тигреро соскочил с лошади и всадил ему свой нож между ребрами.

Таков в его стране способ ловить медведей — объяснил тигреро. Но, так как этот медведь был убит при условиях, не позволяющих юным Гродоновым включить его шкуру в свою коллекцию, то тигреро оставил ее себе. Однако они вскоре отыскали второго медведя среди тагуа, и этот, будучи убит наповал одновременными выстрелами Алексея и Пушкина, доставил им шкуру, добытую при условиях, вполне соответствующих предписаниям барона. Следовательно, их миссия была закончена, поскольку она касалась ursus frigulegus, и им больше нечего было делать в этой местности. Его большеглазый собрат, хукумари, живет в гораздо более возвышенных областях, и, чтобы его встретить, предстояло взобраться по крутым откосам Кордильер.

В самом деле, они настигли его в одной из возвышенных долин, известной у перуанцев под названием Сьерра. Животное занималось опустошением маисового поля. Медведь был настолько поглощен этим занятием, что ничего не видел кругом, и наши охотники, осторожно приблизившись к нему, могли выстрелить в него почти в упор. Этот единственный выстрел уложил его насмерть.

Путешественники, сняв с него шкуру, снова сели на своих мулов и направились к древней столице северного Перу.

Глава XXVII. НА СЕВЕР!

Отдохнув несколько дней в Квито, наши охотники

отправились в маленький портовый город Барбакоас, где сели на пароход, шедший в Панаму. Затем они доехали по перешейку до Порто-Бельо и снова пустились оттуда по морю в Новый Орлеан, на реке Миссисипи. Их целью было приняться за поиски североамериканских медведей, в том числе и полярного медведя, живущего также на севере Азии, которого им удобнее было встретить на американском материке. Алексей знал, что черный медведь (ursus americanus) водится всюду на этом материке, от Гудзонова залива до Панамского перешейка и от Атлантических берегов до Тихого океана. Кроме того, этот медведь живет не только в горных цепях, — его встречают и на равнинах. Правда, в тех местностях, где обосновался человек, медведь был оттеснен к горным областям, служащим ему убежищем от охотников. Но когда ничто не стесняет его врожденных привычек, он настолько же любит и лесистые ущелья, и чувствует себя под тропиками так же хорошо, как в лесах Канады.

Поэтому нашим юным охотникам предоставлялась на этот раз полная свобода выбирать тот или иной путь; но так как нигде нет такого множества черных медведей, как в Луизиане, то они решили, что самое лучшее будет начать оттуда свою охоту. В самом деле, в обширных лесах, еще покрывающих большую часть этой области и, главным образом, по берегам байу — особого рода лагун, вокруг которых болотистая почва и многочисленные кипарисы, увешанные испанским мхом, препятствуют всяким культурным начинаниям, — еще свободно бродит медведь, и его нетрудно там встретить.

В этой стране практикуется несколько способов охоты на медведей, причем чаще всего используются ямы, куда звери падают, после чего их и хватают. Но плантаторы забавляются также медвежьей охотой с собаками, и подобная охота редко бывает неудачной. Дело в том, что преследуемый медведь влезает обычно на дерево, а в таком случае нет ничего легче, как сбить его оттуда ружейными выстрелами.

Наши путешественники остановились на этом роде охоты и вскоре нашли то, что искали. Русский консул в Новом Орлеане дал им рекомендательное письмо к знакомому плантатору, жившему около одной из байу внутри страны, и тот поспешил предоставить в распоряжение гостей своих лошадей, собак и весь дом.

Глава XXVIII. СЕВЕРНЫЕ ЛЕСА

Как только прибыли охотники, плантатор приступил к устройству большой охоты и разослал приглашения своим соседям. Каждый должен был привезти своих собак, чтобы иметь возможность занять значительное пространство леса. Это распространенный обычай среди южных плантаторов.

Обычная дичь в южных штатах — американская лань, которая встречается в значительном количестве. Это единственная порода, что водится в Луизиане, потому что благородный олень или, как его ошибочно называют, лось, не заходит так далеко на юг. На берегах Тихого океана он, однако, встречается гораздо южнее, нежели на берегах Атлантического.

Кроме лани, луизианский плантатор охотится за серой лисицей, за рысью или дикой кошкой, и временами, но гораздо реже, за кугуаром, который спасается на деревьях от собак, если их много.

Но самой крупной дичью считается медведь, и случай поохотиться за этим зверем тем более ценен, что не представляется ежедневно. Чтобы открыть его берлогу, иногда необходимо проникать в самые густые, непроходимые чащи леса, за несколько миль от плантаций. Расстояние это не мешает старому медведю подходить к поселениям и лакомиться маисом и сахарным тростником, ибо он, как все его соплеменники, чрезвычайно любит сладкое.