Охотники за пчелами
Шрифт:
— И он осуществил свое намерение? — поинтересовался мексиканец.
— Конечно, он дал себя ужалить коралловой змее, самой опасной из всех, но благодаря микании укус оказался не более опасным, чем укол колючки шиповника. Вот каким образом было найдено это драгоценное лекарство. Но, — добавил незнакомец, вдруг переменив тему, — я исполнил ваше желание и помог вашей дочери, она спасена. Прощайте. Мне пора.
— Прежде назовите свое имя.
— К чему?
—Л хочу сохранить в памяти имя человека, которому до конца своих дней буду питать признательность
— Вы с ума сошли! Мне не к чему называть свое имя. Может быть, вы и без того слишком скоро узнаете его.
— Хорошо, я не смею настаивать, неважно, какие причины вынуждают вас действовать подобным образом. И не стану пытаться искать встречи с вами, коль скоро вы этого не желаете. Однако я хотел бы назвать вам свое имя. Я — Педро де Луна. Хотя до сих пор я никогда не углублялся так далеко в степь, мое поместье Лас-Нориас де-Сан-Антонио находится на границе Деспобладос, возле устья реки Сан-Педро.
— Я знаю поместье Лас-Нориас де Сан-Антонио. Его владелец по вашим городским меркам должен быть одним из счастливцев мира сего. Я вовсе не завидую вашему богатству, оно мне ни к чему. Теперь вы мне все сказали, не правда ли? Прощайте!
— Как прощайте? Вы нас покидаете?
— Конечно. Неужели вы думали, что я буду здесь с вами всю ночь?
— Я надеялся по крайней мере, что вы доведете дело до конца.
— Я вас не понимаю, кабальеро.
— Неужели вы бросите нас без всякой надежды выбраться отсюда и мою несчастную дочь, которая погибла бы здесь без вашего участия.
Незнакомец молча хмурил брови, изредка поглядывая на девушку. Чувствовалась происходившая в нем внутренняя борьба. Он молчал, видимо не зная, как ему поступить.
— Послушайте, — сказал он наконец прерывистым голосом, — я буду с вами откровенен. Я никогда не умел лгать. У меня есть неподалеку жалкая хижина, служащая мне жилищем, но поверьте, вам лучше остаться здесь, чем следовать за мною.
— Почему? — удивился мексиканец.
— Я не обязан давать вам объяснения на этот счет, только, повторяю, послушайтесь меня и останьтесь здесь. Но, если вы непременно хотите следовать за мною, я противиться не стану, а напротив, буду вам надежным проводником.
— Разве нам угрожает опасность под вашим кровом? Я не могу предположить такое. Гостеприимство в степи священно.
— Может быть. Я не скажу вам ни да, ни нет, решайте сами, только поскорее, потому что я спешу.
Дон Педро де Луна бросил горестный взгляд на дочь, потом, обернувшись к незнакомцу, сказал:
— Что бы ни случилось, я последую за вами. Моя дочь не может оставаться здесь, под открытым небом. Вы спасли ее, я на вас полагаюсь, укажите дорогу.
— Хорошо. Я вас предупредил.
III. Теокали
Как мы видели, незнакомец основательно колебался, прежде чем предложить убежище дону Педро и его дочери, при том, что оставаться в лесу ночью было опасно: в любую минуту они могли стать добычей хищных зверей. Когда же он все-таки на это решился, он поспешил немедленно покинуть это место, где произошла его встреча с мексиканцами. Теперь он с беспокойством оглядывался по сторонам, взгляд его все чаще и чаще обращался к вершине холма, как будто он страшился увидеть там нечто ужасное.
Между тем девушка спала глубоким сном, столь целительным для нее после всего пережитого, и будить ее было неразумно. Поэтому с помощью пеонов дона Педро незнакомец нарезал древесных ветвей, соорудил носилки и, устелив их листьями, накрыл одеялами, чтобы молодой госпоже было удобно лежать. Когда все было готово, девушку очень осторожно подняли и уложили на носилки.
Из трех спутников дона Педро двое были пеоны, или слуги-индейцы, третий — управляющий поместьем.
Управляющий был ростом чуть выше среднего, широкоплеч, со слегка кривыми ногами от постоянной езды верхом, худощав — кости да кожа, под которой отчетливо проступали крепкие мускулы. Человека этого, которому на вид было лет сорок пять, звали Лючиано Педральва, он был предан душою и телом своему господину, роду которого его предки служили почти двести лет.
Его дубленое солнцем и ветром лицо носило печать ума и деликатности, а черные, широко открытые глаза выражали энергию и отвагу. Дон Педро безгранично доверял этому человеку, которого он считал скорее другом, нежели слугою.
Носилки должны были нести пеоны, а дон Педро и Лючиано шли по разные стороны носилок, чтобы отстранять ветви деревьев и лиан. По молчаливому знаку незнакомца, восседавшего на лошади, процессия медленно пустилась в путь.
Вместо того чтобы вернуться в лес, незнакомец продолжал двигаться к холму, и вскоре они достигли его подножия, где начиналась узкая тропинка, плавно поднимавшаяся вверх. Вот по этой тропинке и повел их незнакомец.
Мексиканцы следовали за ним на расстоянии десяти или пятнадцати шагов. Вдруг на повороте дороги, за которым уже исчез проводник, мексиканцы услышали пронзительный свист и невольно остановились, не зная, идти им вперед или возвращаться назад.
— Что это значит? — прошептал дон Педро с беспокойством.
— Несомненно, тут что-то не так, — ответил Лючиано, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
Но, кажется, ничто им не угрожало. Однако через несколько минут с разных сторон откуда-то издалека донеслись точно такие же свистки, очевидно служившие ответом на первый.
В эту минуту появился незнакомец. Лицо его было бледно, движения порывисты. Он пребывал в сильном волнении.
— Вы сами этого хотели, — сказал он. — Я умываю руки, что бы ни случилось.
— Скажите по крайней мере какая опасность нам угрожает? — спросил дон Педро.
— Разве я знаю? — воскликнул незнакомец, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. — Вам что, будет легче оттого, что вы узнаете? Вы не хотели мне верить. Теперь просите помощи у Бога, потому что вы никогда не встречались с такой опасностью, которая нависла над вами теперь.