Охотники за прошлым
Шрифт:
– Все, что нужно, будет сделано, – ответил полковник.
– Аппарат пусть остается там, где стоит. Но его надо бы замаскировать чем-нибудь. Закрыть газетами, а лучше тканью...
– Можно взять со склада зеленую столовую клеенку, – предложил полковник.
– Отлично. Закутайте получше, но так, однако, чтобы маскировку можно было убрать одним рывком. Это сделает солдат по моему знаку. Поставьте солдата вот здесь. Порепетируйте с ним, чтобы не начал возиться в нужный момент. А второго, – майор Савин обвел глазами кабинет, – второго, самбиста, причем опытного, поставьте к окну. Пока вы это делаете, я съезжу,
Майор вернулся через час. С переводчиком и задержанным, которого сопровождали два сотрудника.
Задержанного посадили на заранее приготовленный стул, прямо против стола, хозяйское место за которым занял на сей раз майор Савин. Полковник Бондаренко стоял рядом. Офицер-переводчик подошел к Бергманису, капитан Гусаров опустился на стул возле книжного шкафа. Кроме них, в кабинете было два сержанта-пограничника – у замаскированного аппарата и у окна. Майор Савин отпустил своих сотрудников. Бергманис с любопытством и некоторой настороженностью осматривался вокруг. В основном он чувствовал себя неплохо, – перед тем как ехать сюда, ему вернули все личные вещи, отобранные вчера – шерстяное трико, нижнее белье, – и дали побриться электрической бритвой.
– Итак, – обращаясь к задержанному, начал майор Савин, – вы продолжаете утверждать, что являетесь Зигурдом Яновичем Бергманисом, братом Гунты Яновны Бергмане, по мужу Силмане, что это имя не присвоено вами и не дано теми, кто посылал вас?
По мере того, как майор говорил, особенно после того, как он назвал имя сестры и ее фамилию по мужу, лицо допрашиваемого все шире расплывалось в радостной улыбке.
– Ну, а как же!.. Конечно же... А вы, значит, уже успели проверить?
– Как видите... А теперь прошу ответить еще на один вопрос. Прежде, чем отвечать, подумайте: от этого во многом будет зависеть ваша дальнейшая судьба... Сколько человек было на подводном аппарате?
– Я... один... – с некоторой растерянностью ответил допрашиваемый, почуяв неладное. Майор постучал шариковым карандашом по столу – знак для сержанта, и клеенка, укрывавшая аппарат, была немедленно сдернута.
– Посмотрите туда, – сказал майор, указывая карандашом.
Допрашиваемый резко повернулся на стуле и замер, ошеломленный. Рот его приоткрылся, как у боксера, которому нанесли боковой удар в челюсть. Подводный аппарат, очищенный от песка, тщательно вытертый, блестел черным лаком приборной панели, анодированными крышками герметических устройств, никелем трубок и латунью, как новенький. Словно никто к нему не прикасался и злым миражем было плавание в ледяной глубине, совершенное на нем. Майор, продолжая держать в руке шариковый карандаш, подошел к аппарату. Ткнув в места для пловцов, спросил жестко:
– Здесь были вы! А тут кто?
Удар, к которому не готов, всегда очень болезнен. Допрашиваемый уперся взглядом в пол. Майор кивнул сержанту. Тот перешел к окну, загородив его. Наступил момент, вероятность которого была предусмотрена, – задержанный мог рвануться к окну.
Но ничего такого не произошло. Человек, опустив голову, посидел, подумал, потом хлопнул ладонями по коленям и решительно выдохнул:
– Да... Я обманул. Нас было двое... Те, кто организовал нашу переброску, предупредили меня: если будешь от всего отказываться, получишь срок только за себя, а проболтаешься, что вас было двое, – получишь и за себя и за второго, даже если он убежит. И точно, на что я могу рассчитывать сейчас?
– Мы можем гарантировать вам все права, всю защиту, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом Латвийской ССР, – сухо сказал майор.
– А это не так мало, – добавил полковник Бондаренко. – Надо только выкладывать правду.
– Хорошо. Деваться мне некуда. Буду говорить правду. Хотя половину я уже сказал прошлой ночью... Сначала все было так, как вы знаете: и увольнение с работы, и знакомство с евангелистом, и подводные тренировки... Но в самом конце тренировок в клуб на «пикапе» привезли вот этот аппарат, двухместный. Инструктор сказал, что второе место – тренерское, то есть его: он сам пойдет со мной под воду, проверить, как я управляюсь в разные трудные моменты.
Все так и было, как он сказал. Нас на баркасе вывезли в море, так, миль на пять от острова, команда на судовой лебедке спустила аппарат к воде, мы с инструктором заняли места, я – головное, он – у меня в ногах, пошли на среднюю глубину. Сигналы были такие: два толчка в мою ногу – «заглох передний мотор», три толчка – «впереди, на поперечном курсе – неизвестный предмет», один толчок – «внимание, подходим к месту высадки». Я все выполнил правильно: когда заглох мотор, включил дублирующее зажигание, перед поперечным предметом ушел в глубину, а на подходе к месту выключил двигатели.
Думал я, что с аппаратом, на котором сдавал экзамен, больше не встречусь. И, прямо скажу, очень удивился, когда недели через две увидел его на палубе рыбачьей шхуны, которая, как я знал, везла меня в море уже для броска. Помнится, вышел я на палубу в гидрокостюме, но еще без маски и, конечно, без ласт. Вижу, команда спускает вот этот самый аппарат в воду. Тут же был и евангелист. Я к нему: что эта картина означает? Он спокойно объяснил: ничего страшного, вы пойдете не один. Я глаза вытаращил – неужели с инструктором, пропади он пропадом?
«Нет, – говорит, – с вами пойдет наш человек. У вас свое задание, у него свое». Протестую, говорю, не выйдет, так мы не уговаривались. Неизвестно, что за человек, может, настоящий шпион? Попадется, еще стрелять начнет, и я через него погибну.
Евангелист успокаивает: не волнуйтесь, он даже не видел вас в лицо. Он ничего о вас не знает, так же, как и вы о нем. Просто вы – два пассажира одного поезда, и ничего больше.
И тут как раз на палубу выходит второй аквалангист. Я сразу натянул свою вязаную шапочку на самый нос; не знает, и не надо ему знать. Но он и сам поспешил отвернуться от меня и тут же шмыгнул в каюту... Вот так мы и поехали.
– Значит, вся остальная часть ваших первых показаний остается без изменений? – спросил майор Савин.
– А чего в ней менять, там все правда.
– И насчет открыток тоже?
Допрашиваемый явно растерялся.
– Я уточняю вопрос. Имеют ли найденные при вас открытки с видами городов Риги и Вильнюса какое-нибудь отношение к заданию, полученному от так называемого «евангелиста»?
– Это опознавательный знак, – пробормотал Бергманис, опустив голову.
8