Охоться на меня, дорогая
Шрифт:
Я не хочу слишком искушать судьбу, так же сильно, как хочу зарыться лицом в ее киску и оставаться там часами. Часы тикают против меня.
Снова прикрывая лицо и руку, я раздвигаю ее ноги еще шире, ложась на кровать между ними. Вытаскивая свой член из-за пределов штанов, я трусь головкой об нее, лизание, которым я наградил ее киску, возбудило ее и сделало достаточно влажной, чтобы у моего члена не возникло проблем, когда я начинаю проталкиваться в нее.
Я на полпути к тому, чтобы погрузиться по самые яйца, когда она снова шевелится с очередным стоном, ее дыхание становится тяжелее во сне. Ее киска напряжена, ее тело почти борется с
Я наблюдаю за крошечной реакцией на ее лице, когда я проталкиваюсь до конца внутрь ее киски. Ее рот открыт, и она слегка задыхается, крошечная морщинка натягивает кожу между ее глазами, когда ее голова немного откидывается назад. Ее ноги сдвигаются, неосознанно изгибаясь и облегчая мне задачу, когда я вытаскиваю свой член почти до упора, а затем медленно толкаю его обратно.
Издав тихий стон, я на мгновение закрываю глаза, чтобы насладиться ощущением ее, такой тугой, горячей и влажной. Ее киска сжимается вокруг моего члена, автоматическая реакция ее тела, но это заставляет меня хотеть отпустить и жестко трахать ее, пока она не закричит. Тем не менее, я хочу сначала этот нежный момент, прежде чем она проснется. Мне нужно чувствовать, что она окружает меня, зная, что мы идеально подходим друг другу, что мы принадлежим друг другу, и она скоро это поймет.
Я медленно выхожу, затем снова толкаюсь обратно. Ее стон на этот раз громче. Я могу сказать, что действие успокоительного начинает заканчиваться, я вижу, как учащается пульс на ее шее, вытянутой передо мной, начинает трепетать быстрее на ее коже.
Мой следующий толчок немного сильнее, ее груди немного подпрыгивают от движения. Жаль, что в тот момент на мне была маски, я бы хотел иметь возможность взять ее соски в рот, лизать, сосать, а затем сильно прикусывать, пока она не закричит и не кончит вокруг моего члена от боли.
Ощущение ее рук на коже моей спины пугает меня. Даже во сне ее руки пробрались под мою толстовку и нащупали кожу. Ее ногти царапают резкие линии вплоть до моих бедер, когда я делаю следующий толчок, из меня вырываются шипение и стон. Черт, мне нравится чувствовать, как она царапает меня своими кошачьими коготками. Но на данный момент я не могу этого допустить.
Останавливаясь и используя колени для равновесия, я осторожно беру ее запястья, перекрещиваю их друг с другом и обхватываю их пальцами одной руки в перчатке. Они кажутся крошечными в моей руке, как будто одно простое движение может их сломать. Я перемещаю ее руки к небольшому отверстию на матрасе над ее головой и крепко прижимаю их, фиксируя там, чтобы она не могла пошевелиться.
Перенося на них свой вес, я обхватываю другой рукой и снова толкаюсь в нее. Это тяжелее, чем раньше, но ей нужно проснуться сейчас. Ее глаза открываются с криком и придыханием при следующем толчке.
Я останавливаюсь и наклоняю голову, наблюдая за множеством реакций на ее лице. Удивление налицо, но страха немного. Я могу сказать, когда она вспоминает вопрос о правде, который я задал ей, понимая, что я планировал это сделать.
Ее дыхание ускоряется, когда ее киска сжимается вокруг меня, она двигает ногами и бедрами, как будто ей не терпится, чтобы я пошевелился.
— Продолжай, — ее голос звучит как мягкая хрипотца, я уверен, это сочетание сна и успокоительных.
Я мычу в ответ, но пока не двигаюсь.
—
Она слегка разжимает руки, прежде чем вызывающе наклонить голову.
— Что ты можешь трахать меня, когда захочешь? Я никогда не говорила, что ты не можешь, если ты правильно помнишь, я даже сказала продолжать, уже дважды.
Мне с трудом удается подавить смех, но я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке, которую не видно за маской. Мой голос приобретает более резкие нотки, пронизанные чувством собственничества.
— Слушай внимательно, моя Малышка. Твое тело, твое сердце, сама твоя душа — они принадлежат нам, и только нам. Никто никогда больше не приблизится к ним. Твои улыбки, твои эмоции, твои стоны, твое удовольствие — все это принадлежит нам.
Я провожу пальцами в перчатках по ее шее, прежде чем обхватить ее рукой, она со стоном откидывает голову назад и встречается с моим пристальным взглядом.
— Ты наша, и мы сделаем все возможное, чтобы дать тебе это понять. Мы будем владеть каждым твоим дюймом, мы исполним каждое твое тайное желание. — Я отстраняюсь и толкаюсь в нее, грубо и жестко, пытаясь вогнать острие в нее так же сильно, как я вгоняю свой член в ее киску.
У нее перехватывает дыхание, и она смотрит на меня с темной потребностью, горящим огнем, который я хочу разжечь в ад, достаточно большой, чтобы сжечь дотла весь мир.
— Да, — шепчет она.
Я наклоняюсь ближе к ней, моя рука инстинктивно сжимается, и я не могу удержаться, чтобы сильнее не вонзиться в ее киску. Я чувствую, как она пульсирует вокруг меня, когда она стонет, я могу сказать, что она уже близка к краю. Но ведь и я тоже, собственническая потребность сделать ее нашей подобна безумию, овладевающему моим разумом.
— Мы убьем любого, кто прикоснется к тебе, Малышка. Если они будут дышать на тебя слишком близко, я перережу им горло и трахну тебя в их крови, пока она еще горячая. Ты наша. Ты понимаешь? — мой голос звучит резко, когда я выдавливаю свой вопрос.
— Даааа, — стонет она в ответ, ее киска еще сильнее сжимается вокруг моего члена.
Я вырываюсь только для того, чтобы снова врезаться в нее:
— Эта киска принадлежит нам, если кто-нибудь еще хотя бы подумает прикоснуться к ней, я отрежу им руки и заставлю их есть по одному пальцу за раз. — Она хнычет, и я наблюдаю, как румянец распространяется вверх по ее груди и шее, ее киска прижата ко мне так крепко, что мне трудно снова отстраниться.
— И при каждом удобном случае мы будем жестко трахать тебя снова и снова. Наполняя тебя нашей спермой, пока ты не станешь большой и округлой вместе с нашими малышками. — Я снова врезаюсь в нее, и она замирает под моими руками, все ее тело дрожит. — Только смерть может забрать тебя у нас сейчас, и даже тогда я бы сразился с ней за тебя.
— Боже, — стонет она, когда я продолжаю двигаться.
— Бога здесь нет, Малышка. Мы твои дьяволы, и мы владеем твоей душой.
Она разбивается вдребезги вокруг меня, ее крики эхом разносятся по комнате, когда она кончает на мой член. Я отпускаю ее горло и использую эту руку, чтобы поднять ее ногу выше, прежде чем задать дикий ритм. Я стону, когда на нее накатывает второй оргазм, не в силах сдержать собственное высвобождение, и я взрываюсь глубоко внутри ее киски, моя сперма горячая, когда ее киска вытягивает ее из меня по одному сжатию за раз.