Охранители
Шрифт:
– Дом, милый дом! – мечтательно сказал Табрис, вытирая ноги о коврик на входе и пряча солнечные очки в заплечную сумку. – Вот и мы, принимай блудных детей.
– Заходи, не паясничай.
– Кстати, каждый раз забываю спросить, ты знал его? – Табрис махнул в сторону мраморного памятника, стоящего у входа в здание.
Выполненная в натуральную величину статуя изображала упавшего на одного колено хмурого охранителя. Он с трудом опирался на меч, его лицо пронизывали боль и страдания, а левое оторванное крыло
– Нет, – Кариэф замедлил шаг, присмотревшись к статуе. Он давно перестал замечать её и сейчас удивлённо рассматривал как нечто совершенно незнакомое. – Протектиус погиб незадолго до моей инициации. Говорят, был настолько силён, что одновременно охоронял сотни тысяч людей, и, даже став серебрянокрылым трибуном и главой Гильдии, ходил в вахты. Правда, после его смерти это запретили.
– Вот видишь, дружище! Ты так самозабвенно впахиваешь в срединных мирах, но есть ли в этом смысл? Тебе даже памятника такого не поставят.
– Мне он и не нужен.
– Все так говорят, – Табрис примирительно махнул рукой. – К смотрителю Януарию, а потом перекусим?
– Давай, – Кариэф потянул ручку двери и зашёл в здание.
Охранители кивнули меднокрылым протектатам, стоящим на входе, и показали ленты смирения с печатями на крыльях. Эти хотя бы узнали их после двухлетнего отсутствия и не стали останавливать почём зря.
– Предлагаю смыть с себя пыль бездны и зависнуть в «Дарах Небес», там должно быть много наших. Послушаем баек, посплетничаем, а завтра к лекарям. Я уже говорил, что соскучился по женскому теплу?
– Бабник, – Кариэф усмехнулся, глянув на ленту смирения товарища. – Как ты умудряешься на Небесах без использования веры уламывать прислужниц? Им же настрого запрещена близость с ангелами под страхом увольнения и изгнания из Цитадели.
– Исключительно обаяние, – загадочно ответил Табрис.
– Вряд ли, – Кариэф первым спустился в подвал по винтовой, кованой лестнице и постучался в окошко, затянутое металлической сеткой. Оно открылось, и из него показалось лицо старого оловокрылого квестора, смотрителя Януария. Он дружелюбно помахал рукой:
– Не воссиять тебе, Кариэф.
– И тебе не воссиять.
– Опаздываешь. Я решил, что ты остался на следующую вахту.
– Такой подвиг мне уже не под силу, Януарий, – охранитель немного улыбнулся. – Теперь мне, как и всем, надо основательно подлечиться перед новым заходом.
– Ничего, медикусы быстро приведут тебя в порядок, будешь как новенький. Снимут с тебя все болячки, от которых ты охоронил своих детишек.
– Да, наберусь сил и опять работать. Через денёк, думаю, попрошусь на следующую вахту.
– Кто там с тобой? – квестор-смотритель прищурился и поднёс лицо ближе к окошку, прижавшись
– Это Табрис, хрыч слепой. Купи себе очки, наконец-то, я тебе готов даже линзы с Земли привезти.
– Затычку себе в рот привези, – рассмеялся старик Януарий. – Табрис, у тебя всё такой же длинный язык и дырявый рот. Не пудри голову, сдаёшь вахту или будешь дальше трепаться?
– А я что? Вообще стоял и молчал. Два слова вставил, и сразу «трепаться».
Говорливый охранитель обиженно отцепил от поясного ремня меч с ножнами и просунул его Януарию, затем высыпал из карманов туники в специальную выемку горсть чёрных отполированных камешков.
– Рапорт писать надо? – спросил квестор-смотритель.
– Нет, происшествий не было: в схватки не вступал, падших не встречал, инструкции не нарушал.
Януарий достал из ножен полученный меч, сломав печать меднокрылых, и внимательно осмотрел. Тот горел ровным, жёлтым цветом без единого тёмного вкрапления:
– Вижу. Что по подопечным? Всё записал? – старик Януарий взвесил чёрные камешки в руке, пересчитал их и приложил по очереди к правому виску.
– Всё как на духу, – ответил Табрис. – Ничего не скрывал.
– Это уж мне решать. Как-то маловато. Какой коэффициент охоронения?
– Чуть меньше 95%, один смертельный случай, – нехотя произнёс Табрис и посмотрел на Кариэфа.
Тот осуждающе помотал головой.
– Кто из подопечных? – спросил квестор-смотритель.
– Девочка Сабрина Гонг шести лет. Я ничего не мог сделать – врождённая болезнь. Она и так пережила отведённое ей время на два года.
– Слабовато, – подытожил старик Януарий, перекладывая камешки в специальный мешочек, исписанный ангельскими письменами. – На грани разрешённого предела.
– Что ты хотел? Я с детьми восьмой категории давно не работал.
– Бери пример с товарища, – пристыдил его квестор-смотритель. – Он ведёт пятикратную норму, а когда-то брал даже десятикратную.
– Так это Кариэф. Куда мне до него, – пробубнел Табрис.
– Ладно, – махнул рукой старик Януарий, достал деревянный ящик из кипариса, наклеил на него бумажку с личным номером охранителя и сложил полученные вещи. – Слепки памяти потом передам архивариусу Булатону, он вас сегодня уже не дождался.
– Спасибо.
– Розыгрыш вахтенной лотереи будет послезавтра ближе к полудню. Но с твоими результатами посев у тебя будет не очень. Готовься опять к детям восьмой категории, – квестор-смотритель вытащил из-под стола большой журнал и открыл на последней заполненной странице.
– Уже понял. Мне бы взрослых третьей или четвёртой категории, стариков даже не прошу. Может, договоримся?
– И не мечтай, – отрезал старик Януарий, с хлопком закрыл журнал и спрятал обратно под стол.
– Что у тебя, Кариэф? Всё чисто?