Окаянная душа
Шрифт:
Вдруг над ней возник силуэт Аселина. Зарина дернулась, намереваясь вскочить и отделать гада так, чтобы его родная мать не узнала. Однако тело отказывалось повиноваться. Она даже пальцем не могла пошевелить, не то, чтобы двигаться.
— Что за охранную систему вы здесь забабахали? — прохрипела девочка, радуясь, что ей оставили хотя бы голос.
— Это Вечный Сапфир, — невозмутимо объяснил ей Аселин.
— Да что ты говоришь! — окрысилась Зарина. Даже хрипота не смогла заглушить ее гнева.
— Знаете, в чем состоит функция Вечных Сапфиров? — спросил правитель Королевства Весов таким тоном, будто они вели неспешную беседу за чашечкой кофе.
— Вырубать маленьких беззащитных девочек? — без воодушевления предположила Зарина.
— Нет, — покачал головой Аселин.
— Они для иного предназначены. — Голос принадлежал другому человеку, и Зарина с трудом признала в нем Хонора. — Приходит время и Вечные Сапфиры выбирают правителей — архэ. Они — властное начало, призванное сберечь народ от беспечных импульсов его слабохарактерных представителей. Их становление — начало новой жизни для каждого Королевства.
Зарина захлопала глазами, пытаясь переварить информацию.
— И чё? — буркнула она, чувствуя накатывающиеся волны тошноты.
— Вечный Сапфир Королевства Водолея проснулся в ваших руках. — Аселин безотрывно смотрел ей в глаза. — Приветствую нового правителя Королевства Водолея.
Зарина громко вдохнула и шумно выдохнула. На следующем выдохе она кинула в потолок:
— Сволочи!
[К оглавлению]
Эпилог
Три мерных удара заглушили привычный гвалт толпы. Грохочущие звуки походили на сдержанный «тук-тук» исполинского кулака стыдливого великана.
Пушистый комок молочно-белой шерсти, примостившийся на деревянной шершавой поверхности стола, пугливо дернулся и явил миру заспанную настороженную мордочку. Взгляд пробежался по клиентам бара «Болезненный скунс», энергично вливающим в свои глотки содержимое одного пенящегося стакана за другим. Сочным хрустом щелкали челюсти старательно отдыхающих путников, утробным бульканьем отзывались досыта набитые животы. Все не то. Не тот звук.
— Кого-то ищешь?
Глаза цвета хризопраза с трудом оторвались от завораживающе мерзкого зрелища веселящихся людей и с усилием сфокусировались на обратившегося с вопросом.
— Коко… — простонал пушистый комок шерсти и ленивым, неспешным движением вытянул из-под пуза лапы. — Принеси что-нибудь горло промочить.
— Уже. — Коко — хрупкий на вид паренек с шапкой пушистых кудряшек на голове — торжественно поставил на стол бокал, наполненный густой ягодной жижей. — Все как ты любишь, великий Бахус Либретто.
— Ни в одном Королевстве Утопии не сыщешь бармена лучше, — польстил пареньку Бахус, протяжно зевая и выуживая из под откормленного седалища слегка примятый хвост.
— Вспоминай об этом почаще, — отозвался довольный Коко.
— Всенепременно. — Бахус, он же пушистый комок нервов, он же придирчивый рубежный торговец, он же обладатель пухлого кошачьего тела и залихватски загнутых заячьих ушей, с глухим причмокиванием слизнул с краев стакана малиновые подтеки.
— Что-то ты в последнее время нервный стал, — примостившись на скамье, заметил Коко. — Рыбу почти не ешь, по пустякам меня не дергаешь, с вазами из Королевства Рыб по ночам не обнимаешься. Лихорадит?
— Если бы меня поразила болезнь, — мечтательно протянул Бахус, но тут же снова посерьезнел. — Предчувствие у меня нехорошее.
Коко, заинтересовавшись, скользнул по скамье и водрузил локти на стол, приготовившись слушать.
— А как это проявляется?
— Кроме того, что ты уже перечислил? — Торговец задумчиво шевельнул ушами. — Очень уж тревожит меня посторонний шум.
— Да здесь всегда шумно. — Коко выпрямился и разочарованно поджал губы.
— Меня беспокоит не их ор, — Бахус кивнул в сторону основного зала, — а то, что надвигается извне.
— Извне? — переспросил Коко. — А что надвигается?
— Слышишь стук?
Бармен послушно прислушался.
— Может, наружные створки окон бьются о стену? — предположил он, так ничего и не услышав.
— Ветер слишком возбужден. — Торговец опасливо втянул голову в плечи, уши вяло провисли. — Что-то надвигается с севера.
Необъяснимая тревога жадными щупальцами начала охватывать душу Коко. Предчувствия этого маленького пузатого существа никогда не стоило оставлять без внимания.
— Что будешь делать?
— Ждать. — Бахус тревожно покосился на входную дверь. — Ждать неприятностей…
Однажды Нечто жуткое решило поиграть, Крольчонком притворившись, пришло к норе крольчат, Зверюшки простодушные, легко их обаять, За ними, легковерными, внимательно глаза следят. Крольчата беззаботно резвятся на траве И друга видят в маленьком, на них похожем существе, Играют шумно, словно дети, на солнышке весь день, Но с их тенями наравне отнюдь не кроличья играет тень. Пылающими красками горят во тьме глаза, Бушующими звуками грохочет в небесах гроза, Крадется тень лукавая неспешно и вальяжно, Крольчата сбились в кучу, ведь вместе им не страшно. Но маленький один крольчонок от стаи убежал, Он был бесстрашным очень, а может, слишком мал. Не знал малыш наивный, что он теперь мишень, И вот во вспышке молний мелькнула чья-то тень… Пропавшего искали крольчата долго, но напрасно, И Нечто с ними тоже, ведь вместе так прекрасно! А лунной ночью следующей исчез еще один, Не дай вам Бог, ребята, познать таких пучин. И ночь за ночью темною крольчонок пропадал, И каждый по пропавшим протяжно горевал, Неслась их песня боли в далекие леса, За ними с интересом следили те глаза. И вот осталось кроликов — по пальцем посчитать, И вдруг решило Нечто с себя обличье снять… Повсюду капли на траве, как алых ягод грозди, На притоптанной полянке лежат обглоданные кости. Настала тишина и скука, и больше некому резвиться, Нет кроликов теперь, с кем Нечто может веселиться. Их черепа безмолвны и с ним не говорят. Что ж, Нечто отправляется на поиски других крольчат…