Окаянный талант
Шрифт:
Она подошла к Олегу сзади и положила ему руки на плечи.
– Жениться хочу, – пошутил он. – Да вот только нынешним невестам подавай богатых женихов. А когда творческий человек был состоятельным? Редкие исключения не в счет. Бог поступил мудро, всех наделил по справедливости: кому – талант, кому – деньги… А нищим, сирым и убогим предоставил место в раю.
– Женись на мне. Я из тех, кому нужен не просто богатенький Буратино, а мужчина. Желательно умный и талантливый. Ты подходишь мне по всем статьям.
– Поздно, Маня, пить «Боржоми»,
– Хитрец… – Милка потеребила Олега за волосы. – Викинг… Вся жизнь в сражениях. Думаю, насчет женитьбы ты маленько приврал. Я права?
– Скажем так – помечтал. Перефразирую известную вещь, скажу следующее: «Редкая женщина может долететь до середины души творческого человека. А дальше хоть топись – стена».
– Оказывается, у тебя прорезался литературный талант. Неужто надумал издать мемуары? Пожалуйста, не забудь и обо мне написать, хоть пару строк.
– Литературный талант здесь ни при чем. Дело в том, что у меня есть приятели из писательской среды. Вот один сидит, – кивнул Олег на Хрестюка, который по-прежнему пребывал в трансе. – Считай, что я лишь подхватил небольшое, но заразное литературное недомогание.
– А скажи мне, друг сердешный, что тебя привело ко мне? Насколько я знаю, ходить по гостям ты не большой любитель.
– Просто соскучился, – соврал Олег и покраснел.
– Старо предание, но верится с трудом. Я, конечно, тронута, но мне кажется, у тебя что-то другое на уме. Может, тебе деньги нужны? Говори, не стесняйся. У меня есть, я дам.
Олег вдруг понял, что у него сейчас даже язык не повернется попросить у Милки взаймы. Он еще никогда не занимал у женщин. Так низко пасть Олег просто не мог себе позволить, хотя мыслишка попросить у старой подруги две-три тысячи рублей все же крутилась у него в голове. Но он стоически боролся с этим искушение.
– Милка, я тебя не узнаю. Что может сотворить с творческим человеком бизнес… Ты стала прагматиком до мозга костей. Я, конечно, знаю, что в бизнесе настоящих друзей нет, а есть только «нужники» – нужные люди. Но никогда не думал, что у тебя появятся такие подозрения на мой счет.
Олег понимал, что его слова насквозь фальшивы, но не мог остановиться. Милка невольно зацепила его воспаленный нерв. Он вдруг увидел с предельной ясностью, над краем какой пропасти стоит.
Мужчина в расцвете сил, таланта и возможностей – и без гроша в кармане! Это было невыносимое зрелище, и Олег постарался побыстрее закрыть свой третий глаз, принадлежащий чересчур живому воображению.
Но полынная горечь от своей полной несостоятельности, охватившая все его естество, осталась.
– Ну не злись, перестань… – Милка наклонилась и чмокнула его в щеку. – Я из добрых побуждений… Ты ведь мне друг.
– Я не злюсь. Это я брюзжу. Старость, понимаете ли, уже замаячила на горизонте…
Милка весело рассмеялась.
– Алька, ты погляди на себя. Красавец-мужчина в расцвете сил. В волосах расческа ломается, настолько они густы, кожа словно у юноши из рекламного ролика, плечи – косая сажень… А, что я говорю! Одни твои голубые глаза чего стоят. Когда-то ты только глянул на меня, и я уже была готова немедленно, без раздумий, прыгнуть к тебе в постель.
– Умеешь ты леща кидать… Будем считать, что я польщен. Жаль только, что мне было неизвестно, какой я хороший, в студенческие годы.
– Ты все еще в обиде на меня?
– С какой стати? Что было, то быльем поросло. Мы чересчур разные люди, Милка. Я скучный тип. Хорошо, что мы не поженились. Ты все равно сбежала бы от меня через год-два. А то и раньше.
– Как знать, как знать…
Продолжить разговор им не дали. К Милке подошла одна из женщин (Олег уже забыл, как ее зовут) и они защебетали на тему, которая была ему совсем неинтересна. Поднявшись, художник прошел на кухню, чтобы перекурить. За ним потянулся и Хрестюк, все такой же грустный и отрешенный.
– Ты почему скис? – спросил Олег.
– Перевелись люди… Куда мы катимся? Раньше, бывало, придешь в компанию, так тебя затерзают – почитай стихи, да почитай стихи… А сейчас? Рядом с ними сидит поэт, а они все про риэлтеров, брокеров, процентные ставки… Никакой романтики. Как роботы. Только пью, жрут и бабки заколачивают. Они даже детей не рожают, чтобы не мешали жить красиво и без забот.
– Считай себя динозавром, уникумом. Так легче прожить. Каждая новая эпоха требует своих героев. Мы с тобой родились слишком поздно. Этим нужно и утешиться.
– Наверное, ты прав… Горюй, не горюй – все равно ничего изменить нельзя. Слушай, давай я почитаю тебе кое-что из новенького, поэму. Ты не против?
– Грузи… – Олег обречено махнул рукой.
Хрестюк принял вдохновенную позу и начал декламировать. Олег смотрел на него пустыми, ничего не выражающими глазами. Он отключился от действительности, ничего не видел и не слышал.
В этот момент Олег был очень далеко – в своей глубокой юности…
Глава 12
Пока обучение художественному ремеслу вел дед, Олег никогда не писал людей с натуры. Чаще всего он рисовал так называемые «гипсы» – головы скульптур и торсы античных героев.
В художественном институте ситуация была иная. Там очень много внимания уделялось именно занятиям с натурщиками. Олегу, набившему руку под руководством деда на «гипсах», такие упражнения казались семечками, которые он щелкал, что называется, походя.
Нередко преподаватели ругали его за небрежность в работе с живой натурой, но не могли не отдавать должное способности Олега улавливать малозаметные черты характера человека, которого он рисовал. Юный Радлов двумя-тремя штрихами буквально обнажал внутреннюю, скрытую от посторонних, сущность натурщика.