Океан Надежд. Весна перемен
Шрифт:
– Я не понимаю о чем ты...
– Прекрасно понимаешь, милашка. Так что, лучше говори правду. Знай, старик Тиф вранье чует прежде чем его собеседник успевает произнести и двух слов.
– Тиф, я не понимаю...
– Кончай, а!
– крикнул на нее одноногий солдат, от чего девушка вздрогнула.
– Хоть сейчас не называй меня Тифом, ты наверняка знаешь мое настоящее имя. Я больше не стану повторять своего вопроса и жду от тебя только ответа, и не приведи Мир Вечности тебя вновь ответить, что не понимаешь моего вопроса. Я жду!
Линин молчала, но и не отводила взгляда. Она была
– А что ты сам думаешь обо мне?
Тиф сжал нервно губы и нахмурил лоб - девчонка совсем не хотела играть по его правилам. И все же - правила другие, но игра - та же.
– Я знаю, что губернатор дал ясный приказ страже темницы, чтобы я был один в камере, до тех пор, пока не приведут Кевина. Но, они заселили ко мне тебя. Ни один стражник Андора не пошел бы против приказа губернатора. Это я могу объяснить только одним словом - колдовство. Парень, - твой частый клиент, - это ведь он был в гостях у ведьмы на болоте Бувалн с посланием от губернатора? Странное совпадение, ты не находишь? Он вернулся назад в губернию не только для того, чтобы передать Милтону сверток от Диздейн, но и для твоего ареста.
– Меня приговорили к смертной казни!
– воскликнула Линин в свое оправдание.
– Которая, невероятным чудом, прошла стороной. И теперь ты здесь, стоишь передо мной и держишь вместе с нами путь к Океану Надежд. Удачный жизненный поворот, ты не находишь? Так же стоит упомянуть причину твоего ареста - ведомство.
– Тиф сделал кульминационную паузу, прежде чем продолжить.
– Я ответил на твой вопрос. Теперь твоя очередь держать ответ.
– Зачем?
– спросила Линин с легкой дрожью отчаянья в голосе.
– Ты ведь сам все знаешь.
– Что вас связывает с Диздейн?! Почему она тебе помогает?!
– Она моя мать, вот почему!
– прокричала Линин.
– Теперь ты доволен?!
– Мать?!
– не скрывая удивления, переспросил Тиф.
– Старуха ровесница Андерса Хан Тор Вил Бенуа, а тебе и двадцати нет. Или же ты только выглядишь на двадцать, - с неприязнью добавил вояка.
– Мне столько, на сколько я выгляжу, просто у моей матери есть дар, позволяющий обворожить любого мужчину. Скорее всего, моего биологического отца больше нет в живых, но он умер уверенный в том, что занимался любовью с самой прекрасной женщиной на свете.
– И сколько же у тебя сестер?
– спросил Тиф, не упомянув о братьях, так как прекрасно знал, что у ведьм всегда рождаются только дочери - будущие ведьмы.
– У Диздейн всего одна дочь.
– С ее-то талантами?
– Да. Ей нужно было только очередное звено в родовой цепи, для продолжения своего магического начала, так как она сама уже близка к краю Пустоши.
– И зачем тебе магическая сила Океана, раз к тебе в скором времени перейдет сила мамочки? С ее силой ты проживешь лет двести-триста, если не все пятьсот. Оставалась бы ты рядом со своей мамашей на болте, варила бы вместе с ней зелья из лягушек и соблазняли далее смертных дураков, заблудившихся в Ивенском лесу.
– Я не хочу прожить всю свою жизнь на болоте, и чтобы любое ничтожество указывало мне, что мне делать и куда мне можно идти, а куда нельзя.
Тиф пожал плечами, словно говоря: "Раз ты этого хочешь, то будь по-твоему", после чего пришпорил коня и поехал далее по узкой тропинке в сторону фермы. Через несколько секунда Линин нагнала его.
– Ты им расскажешь правду обо мне?
– спросила его Линин, с явной надеждой услышать в ответ: "Нет".
– Все зависит от тебя, дорогуша.
– Что ты хочешь этим сказать?
Тиф притормозил коня и тот недовольно зафыркал. Линин остановилась рядом с ним. Протянув руку, он провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Линин незамедлительно отпрянула назад.
– Даже и не думай!
– Почему?
– с наигранной обидой поинтересовался Тиф, выпятив нижнюю губу.
– Разве ты не этим занималась до того, как попасть в темницу? Если дело в деньгах, то я могу тебе и заплатить. Раз у тебя выработалась такая привычка - всегда брать деньги с мужчин за секс.
– Ты мне омерзителен.
– В подтверждение своих слов, Линин повела плечами.
– У тебя есть выбор: либо раздвигай ноги, либо твой маленький секрет станет известным Кевину.
– Есть и третий вариант, дорогуша, - весело, но так же с неприязнью в адрес собеседника, ответила Линин.
– И какой же?
– спросил Тиф, хотя уже и сам догадывался о продолжение ее слов. Все было логически просто.
– Ты держишь мой секрет в тайне, а я буду держать твой.
– Раз на то пошло, мне будет легче убить тебя, - без капли юмора в голосе, заявил Тиф.
– А чем ты оправдаешь мою смерть перед Кевином?
– в ее голосе вновь задребезжали нотки страха.
– Детка, я специалист по лишению жизни. А подстроить все под несчастный случай - не составит для меня большого труда.
– Моя смерть может очень сильно расстроить Кевина, и ваша путешествие к Миру Вечности если и не завершиться, то уж точно приостановиться на определенное время.
– Милашка, - откровенно рассмеялся он ей в лицо.
– Думаю, ты уж слишком сильно переоцениваешь привязанность Кевина к своей персоне.
На этом их беседа подошла к концу, и Тиф вновь направил коня в сторону фермы, до которой было рукой подать.
Линин осталась стоять на месте, размышляя обо всем сказанном Тифом ранее, и прежде чем она направила своего коня вслед за одноногим убийцей, вдали раздался одинокий оружейный выстрел.***
Марк Уотер продвигался вперед верхом на коне по темной тропинке, разрезающую поперек на одну из немногочисленных частей главную тропу деревушки Хакеттан. Он насвистывал мелодию песни, услышанную им еще в раннем детстве, и которую после этого ни разу (кроме как от себя) больше нигде не слышал. В песне говорилось о материнской любви, которая никогда не остывает, в отличие от любви между парнем и девушкой. В какой-то момент ему надоело сидеть в седле и он, спрыгнув вниз, принялся вытанцовывать на пыльной тропинке ритмичные движения, делая несколько шагов в разные стороны, затем кружась на месте. Местность была пустынной, но если бы его кто-то увидел, то наверняка посчитал бы полоумным. Марка это мало волновало. Единственным свидетелем его танцевального мастерства был его конь, который безропотно шагал за хозяином и послушно останавливался на месте, стоило Марку вновь пуститься в пляс.