Океания. Остров бездельников
Шрифт:
Доведенный до истерики чемпион по настольному теннису из Кореи, не испытывавший никакого желания участвовать в игре, бесцельно носился вокруг поля, слабо взвизгивая, когда к нему приближался какой–нибудь игрок.
Все они неохотно покидали свои дома и совершенно не горели желанием учиться в Англии, а подобные мероприятия лишний раз убеждали их в том, что родители их не любят.
— Эй, Уилл, а где командный дух у твоих ребят? — окликает меня праведная жена Чарлза Джульетта.
Увы, последняя капля этого духа благополучно испарилась еще в конце первого полугодия. Теперь речь шла лишь о том, чтобы максимально избежать травм.
— Уилл, ты знаком с Капитаном? Капитан — Уилл Рэндалл.
— Простите… Что? — Я в этот момент сосредоточенно размышляю над тем, чем тренеры команды противника кормят своих игроков, которые уже начинают появляться на поле.
Обернувшись, натыкаюсь на проницательный взгляд голубых глаз, разместившихся на очень старом лице. Кровеносные сосуды, выступившие на поверхность вследствие вымывания разнообразных элементов, обильно покрывают обе щеки; из ноздрей крупного носа топорщатся несколько седых волосков. Передо мной стоит решительный коротышка, упакованный в поношенный, видавший виды макинтош, способный оберегать не только от дождя, но и от пуль, выпущенных из мушкета. Его голову украшает войлочная шляпа столетней давности. С высоты своего роста я пытаюсь обнаружить признаки жизни в своем собеседнике.
— Уилл Рэндалл, Капитан как вас там…
Несмотря на формальное представление Чарлза я умудряюсь пропустить его имя мимо ушей. Ну и бог с ним. На улице чертовски холодно, и чем быстрее мы покончим с этим фиаско и окажемся дома, тем будет лучше.
— Как поживаете? — с отсутствующим видом говорю я, протягивая руку.
— Умираю понемногу, — отвечает Капитан, не выпуская мою пясть из своей костедробильной клешни. В глазах у меня темнеет.
— Да–да, очень мило, хорошо…
Мой коллега, выглядящий столь же безупречно, как реклама стирального порошка, выходит на поле и подзывает к себе капитанов команд. Раздается свисток, и подопечные словно в тумане начинают двигаться по полю. Когда из–под груды тел доносится первое «О, черт!», я закрываю глаза.
Оказалось, Капитан сдержал свое слово и скончался через полгода после этой нашей встречи. Времена года следовали чередой, и вот уже на другом, крикетном, поле в разгар поразительно теплого мая Чарлз рассказал мне о его кончине.
— Конечно, он хорошо держался. Ведь ему в этом году исполнилось восемьдесят четыре года. Удивительный человек. Мы когда–нибудь рассказывали тебе о нем? Этот Капитан был потрясающим типом.
— Кажется, нет. — С раскладных стульев, на которых сидит публика, раздаются аплодисменты, и я тоже присоединяюсь к ним, гадая, что же такое могло произойти на поле, чтобы вызвать столь бурное одобрение.
— Он совершил поразительную карьеру во время войны.
— Да… а где он воевал?
— На флоте.
— Ну да, конечно. (Идиот.)
— Но самое поразительное, что после войны он уехал и купил плантацию на юге Тихого океана.
— Как поп–звезда?
— Вот именно. Забавно, но его плантация находилась именно там, где селились поп–звезды. На Соломоновых островах. Как бы ни было, почти тридцать лет он выращивал кокосовые пальмы и какао–бобы. Потом он продал плантацию правительству, только она оказалась в запустении, так как никто ею не занимается. В начале восьмидесятых он вернулся в Англию и вышел в отставку.
— В отставку? Очень интересно. — Я замечаю, что к нам приближается особо словоохотливая мамаша.
Чарлз не унимается:
— Я ведь его душеприказчик — он дружил с моими родителями, служил с отцом во время войны. И вот что, Уилл. Добрый старик оставил деньги для островитян, которые работали на него в течение многих лет, потому что они до сих пор там живут. Я только что получил от них письмо, полное сожалений по поводу его кончины. Они были так близки…
— Конечно, близки… — Ясно, что мамаша ждет завершения игры, чтобы обрушить на меня всю свою энергию.
— Более того, они все это время поддерживали с ним отношения. Всегда присылали друг другу поздравления с Рождеством и днем рождения. Он был крепким парнем, но по–настоящему переживал, когда узнавал о смерти кого–нибудь из своих бывших работников. Знаешь, он так и не женился, а потому относился к этим людям как к своим родственникам. Думаю, он все время жалел о том, что уехал оттуда. Ну ничего теперь не поделать… Он оставил после себя деньги на борьбу с нищетой и развитие образования. Небольшие, однако все же. И теперь мы ищем человека, который мог бы поехать туда и что–нибудь организовать. Я переговорил с отцом, который также является его душеприказчиком, и мы решили, что, возможно, тебя заинтересует наше предложение.
— Меня?
— По–моему, это именно то, что тебе надо, — смена обстановки.
— Мне? Нет–нет, только не мне. — Вот уж насмешил так насмешил. — Я совершенно в этом не нуждаюсь.
— А почему нет? Прекрасная возможность отделаться от всех этих невыносимых детишек.
Конец.
Со стороны поля доносится вялое шарканье ног.
— Нет–нет. Ни за что. Здравствуйте, миссис Эдмундс. Мне надо проверить целую кучу тетрадей к завтрашнему дню. Простите. Ну, до свидания. — Я демонстративно смотрю на часы и бестактно удаляюсь.
Острова царя Соломона? Да кому может взбрести в голову поехать туда? Я и слыхом–то про них не слыхивал.
Конечно же, мне не следовало подталкивать колесо судьбы, которое и так с грохотом неслось вниз в неведомом направлении. По дороге оно ненадолго закатилось на ужин к Чарлзу и Джульетте:
— Конечно, я путешествовал — на школьных каникулах и всякое такое…
Я имею в виду предрождественские поездки в гипермаркет в Дюнкерк и двухнедельное путешествие на бензохимические поля в предместьях Гавра с семьюдесятью подростками. Сопутствовавшие этому потрясения помешали мне посетить что–либо еще. Вместе с тем мне не терпится произвести впечатление на очаровательного доктора из Чехословакии, которая сидит за столом рядом со мной.