Оккультные корни нацизма. Борьба с христианством и тайные общества, руны и ритуалы, магия и эзотерика в Третьем рейхе
Шрифт:
Но это было только начало. При содействии Вернера Кернера (1875–1952), члена Общества Листа и офицера Прусской королевской академии оружия с 1903 г., Лист расширил эти скромные наблюдения до геральдического справочника, в котором демонстрировалось наличие сохранившихся рун и бесчисленных глифов арманистского происхождения в, по меньшей мере, пятистах гербах; под многими из них родились современные аристократы Германии и Австрии. В этом изобразительном собрании арманистских реликтов Лист нашел тайный ключ для интерпретации зверей, цветов, линий и эмблем почти каждого герба. Три зверя — крот, горностай и петух — отличали носителя оружия как члены одного из трех древних сословий: землевладельцев, королей-священников и воинов. Каждый цвет и металл строго соответствовали какой-нибудь идее арманистской доктрины. Красный символизировал слово moth, означавшее ариогерманский закон; зеленый отсылал к надежде и возрождению; серебряный символизировал знание, мудрость и Бога. Исходя из этих правил, Лист мог расшифровать любой геральдический знак как запись древнего знания. Некоторые из его решений были просты: серебро и лазурь эмблемы на оружии Брокхаузена должны были означать: «Храни закон и священную мудрость»,
В практическом отношении Лист был безгранично обязан Кернеру с его глубокой погруженностью в геральдический оккультизм. Эмблемы государств, городов и благородных фамилий интерпретировались им как культурные реликты древнего ордена. Бургундия, Моравия, Силезия и Карниола хранили в своих гербах старое знание, городские гербы Кельна, Базеля, Майнца тоже имели эзотерический смысл. Благодаря своим гербам знатные фамилии Мекленбурга, Бранденбурга, Штирии и Каринции оказались законными наследниками старой иерархии. Лист неустанно множил примеры, чтобы доказать широкую распространенность арманистской контркультуры по всей Европе и за ее пределами.
Поскольку генеалогический принцип составлял основную сущность геральдики, было ясно, что следы наследия ведут к современной аристократии. Немецкие аристократы, чья политическая власть сильно пошатнулась со времен Французской революции, должны были получить большое удовольствие от утверждений Листа о том, что аристократия состоит в основном из «потомков древних иерократических фамилий». Такое знание служило эзотерическим оправданием их наследственного превосходства в борьбе с популистскими и демократическими тенденциями современности. Фридрих Фрайхер фон Гайсберг (1857–1932), член Общества Листа и вюртембергский дворянин, оказался как будто создан для листовской версии аристократической власти. В конце века он учредил Ассоциацию Св. Михаила для изучения сословия пэров и «сохранения их наследственных интересов как сословных». Лист посвятил Гайсбергу один из своих «исследовательских отчетов» и интерпретировал его герб следующим образом: «Спасение! Закон — сущность арманизма; творческая воля Бога рассеивает тьму». Речь шла, разумеется, о законах, которые гарантировали власть аристократии и будили их надежду на возрождение.
Геральдический и генеалогический оккультизм был обращен не только к аристократии. Существование объединений, направленных на изучение генеалогии среднего класса, указывает на то, что геральдическо-оккультные изыскания Листа имели широкую буржуазную аудиторию. Бернард Кернер учредил Ассоциацию Роланда в Берлине, задумав издание двадцатитомного справочника, посвященного генеалогии среднего класса (1899). Ассоциация Роланда в Дрездене под руководством Германа Унбешайда занималась volkisch исследованиями геральдических вопросов с января 1902 г. Другая группа под названием «Центральное агентство истории немецких фамилий» была создана Гансом Брейманом в Лейпциге (февраль 1904 г.). Для тех, кто входил в эти группы, геральдика и генеалогия означали поиск собственной сущности в глубине традиции, драгоценный дар и желанный образ феодального прошлого. Геральдика, зримо воскрешающая рыцарские поединки, феодальные привилегии и старые замки, служила впечатляющей антитезой социокультурным тенденциям настоящего. Все это обостряло голод по архаичным структурам политической власти, отвергнутой институтами современного мира. Можно вспомнить, что и Лист, и Ланц были буржуа, самостоятельно добывшими себе дворянство. Средний класс явно испытывал на себе очарование феодальных приманок, и потому геральдический оккультизм Листа имел большую силу.
Архитектурные увлечения Листа были похожи на геральдические и по форме и по содержанию. В 1889 г. он высказал предположение, что выступы на западной арке собора Св. Стефана имеют аллегорический смысл. Средневековые масоны все скульптурные формы понимали как тайный код, смысл которого всегда остается собственностью братства. Во времена знакомства с Фридрихом фон Шмидтом (умер в 1891 г.), одним из строителей собора, Лист узнал об этой масонской тайне. Усвоивший и теософскую символику, он мог развернуть архитектурный оккультизм и в геометрическом смысле. В соответствии с Листом, священные арманистские знаки — трискелион, свастика и другие — могли быть зафиксированы в позднем готическом криволинейном орнаменте и в круглых окнах-розетках, датируемых XV в. Такая техническая форма воплощения оккультных знаний была наиболее убедительной, что подтверждалось неизменным обращением к ней оккультистов. Но эта идея имела и два других основания. Во-первых, современники знали о масонских тайнах; это могло произойти, только если бы средневековые братья вкладывали масонскую мудрость в собственные творения, предназначая для расшифровки последующим поколениям. Во-вторых, реагируя на Готическое Возрождение в Германии, Лист полагал, что готовые ответы на его вопросы можно найти, открывая тайны готической архитектуры. Он также подчеркивал, что готическая архитектура насыщена атмосферой арманистского мира, и временами выделял жирным шрифтом слово Fraktur в своих публикациях. Vehmgericht была последней из тех гильдий, с которыми Лист связал задачу сохранения священного арманистского знания в христианскую эпоху. Поскольку Vehmgericht в действительности была тайной организацией, призванной отправлять правосудие в Священной Римской империи между XIII и XVI вв., она казалась Листу наиболее эффективным посредником для передачи оккультного наследства. Vehinic законы возникли, может быть, еще до Каролингов, но приобрели историческое значение только к концу XII в. К этому времени имперскую юрисдикцию узурпировали новые владетельные князья, боровшиеся за политическую власть для феодальных сословий. Противодействуя этой новой тенденции, архиепископ Кельна возглавил старую систему местных судов, выносивших решения от имени императора. Вышедший из употребления институт, таким образом, взял на себя новую историческую роль. Из Вестфалии Vehmgericht вскоре распространились по всей империи, повсюду, где консерваторы пытались помешать власти князей. Впрочем, стабилизация политической жизни сделала такую систему юстиции избыточной. В начале XVI в. Vehmgericht снова существовали только в Вестфалии, а в 1811 г. исчезли окончательно.
Организация Vehmgericht опиралась на полномочия множества местных судов. Сессии проводились публично или в тайне, приглашались только члены данного суда и судья, которому все безусловно повиновались. Новые члены клялись сохранять в секрете все, что касается Vehmgericht, и принимали присягу о том, что они целиком и полностью принадлежат компетенции суда. Затем им сообщали пароль и условные знаки организации, они получали символы своей службы: веревку и кинжал с вырезанными на нем буквами S.S.G.G, которые означали невразумительный девиз «String. Stone. Grass. Green» («Веревка. Камень. Трава. Зелень»). С этого момента новички вступали в борьбу за феодальные привилегии против тех, кто пытался их узурпировать, и предавали преступников суду.
Такова была историческая реальность Vehmgericht, но впоследствии эта служба стала предметом романтического воображения. Благодаря тайным средствам и традиционным целям — защита исторических прав против централизующих тенденций княжеского уклада — Vehmgericht стала символизировать героическую радикальную силу для историков Романтического периода. Ныне давно забытые готические романы, опубликованные в Германии между 1780 и 1820 гг., особенно ответственны за создание впечатляющего образа Vehmgericht как тайной мощной власти, вершившей справедливый суд над местными деспотами и их приспешниками в давние времена средневековых раздоров. Эти готические истории целиком были посвящены мистике тайных судов. В полночь офицер Vehmgericht мог чертить приговор на двери осужденного, или просто тело, пронзенное Vehrnic-кинжалом, находили под городскими воротами. Повинуясь приказу, обвиняемый должен был прибыть в назначенное ему место. Это могла быть залитая лунным светом пустошь или одинокий перекресток; там собиралась Vehmgericht для того, чтобы судить обвиняемого. Если человек был невиновен, он мог быть помилован; если виновен — повешен без промедления. Отказ появиться после предъявления обвинений рассматривался как убедительное доказательство вины. Беглеца преследовали Vehrnic-убийцы, они подстерегали его у кабаков, на лесных дорогах, повсюду, куда бы он ни бежал.
Лист был хорошо знаком с этими впечатляющими образами. В 1891 г. он описал сессию Vehmgericht, которая предположительно происходила в замке Раухенштайн именно в таких псевдосредневековых тонах; приговоры, кинжалы, тайные путешествия, подземные тюрьмы, комнаты пыток и сияние полуночи — все это с успехом послужило для того, чтобы сделать арманистскую гильдию более живой и правдоподобной для широкой аудитории. Кроме своей популярности, Vehmgericht обладала другими признаками, которые превращали ее в удобный исторический инструмент для оккультной традиции Листа. Во-первых, даже академические историки признавали, что Vehmgerichts произошли из местных судов дохристианских времен. Лист хотя бы поэтому мог утверждать, что они являются тайной гильдией арманизма. Поскольку управление и суд являлись важными функциями королей-священников, можно было также доказать, что Vehmgerichts являлись формой сохранения ариогерманекого закона. Лист использовал также оккультные идеи для того, чтобы доказать это. Непонятные буквы на Vehrnic-кинжале были сочтены за транслитерацию двойной sig — руны, соответствующей двум свастикам, тогда как слово «Kalic» ruoth (означающее закон) предполагало, что любой культурный объект — либо красный (rot), либо в форме колеса (Rad) — скрывает в себе указание на Vehmgericht. Следуя за этими иррациональными размышлениями, Лист полагал, что все вообще красные придорожные кресты и мальтийские кресты в католических зонах Центральной Европы указывают на прежнюю локализацию тайных арманистских судов; а такие он находил в избытке по всей Нижней Австрии, в Богемии и даже в пригородах Вены.
Во-вторых, общепризнанные цели Vehmgericht совпадали и с листовской тайной традицией. Лист только приписывал судам другие идеологические мотивы. Так, в 1905 г. он опубликовал небольшое исследование о Vehmgerichts, которые предположительно проводили свои сессии в Ротенкрейце, близ Штеки, в XV в. Это был период гуситских войн и время беззакония по всей Центральной Европе. Из обзора Листа ясно, что он рассматривал эти религиозные войны как чешскую кампанию против германских меньшинств в Богемии. Его Vehmgerichts действовали, соответственно, как защитники немецких прав против чешской тирании. Эта проекция современных националистических чувств в прошлое с очевидностью была адресована сегодняшним немецким меньшинствам. Опубликованная в ежегоднике volkisch ассоциации в Северной Моравии, эта история несомненно выглядела как оправдание перед читателями античешских установок.
Vehmgericht была идеальным агентом для тайного наследства Листа. Она одновременно культивировала тайный элитаризм и обещала известное удовлетворение тем, кто страдал от тирании выскочек. Поэтому могли быть не только найдены ее следы, но и восстановлены ее функции. Vehmgerichts могли возникнуть снова для того, чтобы восстановить порядок в мире, современные тенденции которого угрожали некоторым индивидам. Лист и его сторонники наслаждались образом военизированной вездесущей и все же тайной силы, обещавшей воскресить новую пангерманскую империю. Эта фантазия во всей ее мрачной силе воплотилась в результате проигранной войны, когда крайне правые националисты назвали себя Vehrnic убийцами и совершили убийства нескольких политических лидеров в новой германской республике.