Оккультный Сталин
Шрифт:
Весной 1917 года Чижевский защитил в Московском археологическом институте кандидатскую диссертацию на тему «Русская лирика XVIII века». И сразу же договорился с ведущими профессорами о составлении докторской диссертации. Но уже на совершенно другую тему: «О периодичности всемирно-исторического процесса». Через год диссертация была успешно защищена, и Чижевский начал читать лекции, которые, в частности, посвящались физическим методам в археологии. Одновременно он основательно взялся за естественные науки – стал обучаться на физико-математическом и медицинском факультетах Московского государственного университета. Дело в том, что его смелые доклады о влиянии солнечной деятельности на земные процессы вызвали неоднозначную реакцию: по мнению одних, молодой
Не найдя поддержки в кругу московских специалистов, он задумал собственными силами у себя дома, в Калуге, осуществить ряд работ. Своими планами поделился с Циолковским и получил его полное одобрение. Поддержала его и семья. В домашней лаборатории в 1918—1919 годах Чижевским были поставлены эксперименты, позволившие убедиться в активном влиянии отрицательных и положительных ионов воздуха на животных и человека, был установлен терапевтический эффект искусственно ионизированного воздуха.
В 1920-х годах доминантой всех творческих устремлений Чижевского вновь стало Солнце, точнее – солнечно-земные связи во всей полноте их проявлений.
В докладе «Влияние периодической деятельности Солнца на возникновение и развитие эпидемий», прочитанном в 1922 году, Чижевский впервые описал общие характеристики этого влияния и высказал теоретические соображения. Солнечная активность оказывалась регулятором массовых заболеваний людей, животных и растений в масштабах планеты.
Рис.2.5. Солнечный протуберанец высотой 235000 км – снимок сделан 7 июля 1917 года. Белый диск – сравнительны размеры Земли.
В изданной спустя два года книге «Физические факторы исторического процесса» Чижевский рассказал в сжатой форме о своем исследовании, посвященном динамике развития азиатской холеры. Эта книга в значительной мере касалась не только биологических, но и социальных процессов в их связи с космическим влиянием. Понятно, что она сразу оказалась под обстрелом критики.
С пониманием и сочувствием отнесся к Чижевскому нарком здравоохранения Николай Семашко – в 1927—1928 годах в редактируемом им «Русско-немецком медицинском журнале» появился целый цикл статей Чижевского.
Впоследствии Чижевский вспоминал: «В конце 20-х годов И.В.Сталину была доложена суть моих работ в грубо извращенной форме, но после его личного разговора с Н.А.Семашко дело уладилось без каких-либо последствий. Однако мои недоброжелатели еще долгое время обрушивали свой гнев на меня, чем премного вредили».
Сам факт обсуждения работ Чижевского на столь высоком уровне говорит о многом. Если Сталину докладывали о научных изысканиях Чижевского – значит, Иосиф Виссарионович проявлял некоторый интерес к такого рода проблемам. Понятно, что связь между возникновением эпидемий и вспышками на Солнце вождя мирового пролетариата интересовала мало. А вот возможность предсказывать поведение отдельных людей, социальных групп и целых народов по видимым изменениям в космическом пространстве могла дать многое.
Механизмом передачи космического воздействия в сферу социальной психологии Чижевский считал внушение.
В книге «Физические факторы исторического процесса», принесшей ему много неприятностей, Александр Леонидович склоняется к мысли, что «Явления внушения – единичного и массового – могут быть объяснены путем электромагнитного возбуждения центров одного индивида соответствующими центрами другого».
Вслед за этим ученый затрагивает очень по тем временам «щекотливый» вопрос: «История изобилует красноречивыми фактами массового внушения. В сущности, не совершилось ни одного исторического события с участием масс, где нельзя было бы отметить внушения, подавляющего волю единиц. Это внушение
Чижевский предположил, что «сила внушения – влияние единичных лиц на массы – возрастет с усилением пятнообразовательной деятельности Солнца». Анализ многочисленных исторических событий, пишет ученый, показал, что «влияние на массы ораторов, народных вождей, полководцев не всегда имеет одинаковую силу и колеблется не только периодически по этапам солнечного цикла, но даже и по временам года <...>. Поэтому возникает предположение, что увеличение пятнообразовательной деятельности Солнца, связанное с увеличением его электрической энергии, оказывает сильнейшее влияние на состояние электромагнитного поля Земли, так или иначе возбуждая массы и способствуя внушению».
Обосновываемая Чижевским «теория зависимости поведения масс от космического влияния» рассматривалась им не как некая теоретическая отвлеченность, а как руководство к действию: «Государственная власть должна знать о состоянии Солнца в любой данный момент. Перед тем как вынести то или иное решение, правительству необходимо справиться о состоянии светила: светел, чист ли его лик или омрачен пятнами? Солнце – великий военно-политический показатель: его показания безошибочны и универсальны. Поэтому государственная власть должна равняться по его стрелкам: дипломатия – по месячной, стратегия – по суточной. Военачальники перед каждым боем должны знать о том, что делается на Солнце».
Хотя взгляды Чижевского были куда более материалистичны, чем представления его старшего товарища Циолковского, он всё равно тяготел к космизму в метафизическом духе.
Идея единства живого и неживого, человека и космоса, психического и физического была основной для Чижевского. Единство мироздания должно основываться на едином природном субстрате, единой «стихии» – Чижевский видит субстрат-первооснову в открытой в конце XIX века структурной субатомной единице вещества – электроне.
«Материальный мир есть арена последовательных, а потому закономерных, комбинаций, единого субстрата-электрона! – отмечает Чижевский. – Если мы всмотримся в окружающий нас мир животных и растений, какое безграничное разнообразие увидим мы! Но во всём этом внешнем разнообразии мы находим единую для всех организмов основу – живую клетку и всеобщность коллоидного состояния. Последнее мало того, что учит нас великому единству природы, оно учит нас верить в вечное ее существование, целесообразность и гармонию; <...> мы имеем единство живого вещества; <...> нисходя в глубину всего живого и далее – в глубину материи, мы познаем единое начало, единую основу всего сущего – единство материи – электрон».
Единство мироздания должно основываться, по мнению Чижевского, не только на «едином природном субстрате», но и на едином мировом принципе. Чижевский считал, что «механика природы должна покоиться на едином, всеобъемлющем принципе» – принципе всеобщего кругообращения, которому подчинено всё окружающее нас. Таким образом Чижевский поднимал пифагорейскую идею кругооборота до уровня всеобщего мирового принципа. «Очевидно, что вселенная или ее отдельные части – звездные миры – подвержены тому же космическому принципу, который мы наблюдаем в царстве органической и неорганической материи. Человек, животное и растение рождаются, живут и умирают <...> То же самое совершается и со звездными системами: они созидаются, живут и погибают, чтобы вновь <...> создать новую систему или новый мир. <...> Нам важно лишь установить факт той общности всех явлений в природе, каковая и приведет нас в конце концов к признанию вечного круговорота вещей – этого бессмертия Космоса как Великого Целого».