Окно Иуды
Шрифт:
— Прошу прощения у вашего лордства. Я боялся, что это интерпретируют подобным образом.
— Что вы видели, стоя за дверью со стеклянной панелью? — снова заговорил сэр Уолтер.
— Я видел, как Дайер вышел из кабинета около четверти седьмого. Потом, около половины седьмого, мисс Джордан подошла к кабинету и постучала в дверь. Дайер вернулся, и я слышал, как она крикнула ему, что они дерутся…
— Одну минуту. Между четвертью седьмого, когда Дайер вышел из кабинета, и половиной седьмого, когда спустилась мисс Джордан, вы видели, как кто-нибудь приближался к кабинету?
— Нет.
— Вам
— Да. Хотя в коридоре не было света, но он проникал из главного холла.
— С того места, где вы стояли… передайте свидетелю план… вам были видны окна кабинета?
— Да. Они находились слева от меня, как вы можете видеть на плане.
— Кто-нибудь приближался к этим окнам в то время?
— Нет.
— А мог кто-нибудь подойти к ним незаметно для вас?
— Нет. Полагаю, меня подвергнут наказанию за то, что я не сообщил это…
Здесь я делаю паузу, ибо такая же пауза воцарилась в зале. Мы часто слышали о появлявшихся в последнюю минуту свидетелях защиты, но Реджиналд Ансуэлл, хотя и вызванный защитой, стал появившимся в последнюю минуту свидетелем обвинения, крепко затянувшим петлю на шее подсудимого. Лицо Джеймса Ансуэлла приобрело цвет, какой еще не приобретало ни разу во время процесса; он с недоумением смотрел на своего кузена.
Но в зале суда ощущалась также иная пауза или перемена — если, конечно, она не существовала только в моем предубежденном уме. До сих пор Реджиналд внушал веру в себя. Он привнес в это дело то, что отсутствовало в нем раньше, — свидетельства очевидца, подтверждающего косвенные доказательства. Но последняя фраза: «Полагаю, меня подвергнут наказанию за то, что я не сообщил это…» — представила его в несколько ином аспекте. На миг от его речи пахнуло лицемерием, которое уже давало о себе знать прежде. Я был уверен, что этот человек лжет и, более того, занял свидетельское место, намереваясь лгать именно таким образом. Он сознательно пытался навлечь на себя атаку сэра Уолтера Сторма.
Но знал ли об этом Г. М.? Был ли он к этому готов? Г. М. по-прежнему сидел неподвижно, прижав кулаки к вискам. Впечатленными казались присяжные, а не он.
— Вопросов больше нет, — сказал сэр Уолтер. Он выглядел озадаченным.
Г. М. поднялся для продолжения прямого допроса, который фактически являлся перекрестным допросом собственного свидетеля. Когда он заговорил, то использовал слова, которые не звучали в Олд-Бейли со времен судьи Арабина. [22] Но в них слышалась не только угроза, но и удовлетворение, казалось делавшее его на фут выше ростом.
22
Арабин — английский юрист XIX в., прославившийся остроумными замечаниями.
— Я даю вам две секунды, — сказал Г. М., — на признание в том, что у вас произошел приступ белой горячки и что все сказанное вами на этом допросе — ложь.
— Откажитесь от вашего требования, сэр Генри, — сказал судья. — Вы имеете право задавать вопросы свидетелю по любому поводу, возникшему в процессе перекрестного допроса сэром Уолтером, но извольте выражаться подобающим образом.
— Как угодно вашему лордству, — отозвался Г. М. — Когда я начну допрос, станет понятно, почему я придерживаюсь этой линии… Капитан Ансуэлл, вы желаете отказаться от какого-либо из сделанных вами заявлений?
— Нет. Почему я должен это делать?
— Отлично, — кивнул Г. М. — Вы видели все это через стеклянную панель, не так ли?
— Да.
— Дверь была открыта?
— Нет, я не входил внутрь.
— Понятно. Когда вы последний раз посещали этот дом до 4 января?
— Должно быть, около года назад.
— Угу. Так я и думал. Но разве вы не слышали, как Дайер, давая показания вчера, говорил, что старая дверь со стеклянной панелью полгода назад была заменена целиком деревянной? Если у вас имеются сомнения на этот счет, взгляните на отчет официального землемера — это одно из вещественных доказательств, — и вы увидите, что он прямо заявляет об этом. А что вы собираетесь сообщить нам теперь?
Казалось, голос свидетеля звучит из бездны.
— Возможно, дверь была открыта…
— Это все, — кратко произнес Г. М. — В завершение допроса, милорд, я предлагаю принять меры по поводу происшедшего.
Сказать, что удар был сильным, было бы слишком мягко. Реджиналд возник из небытия, чтобы подтвердить виновность Джеймса Ансуэлла, и спустя всего восемь секунд был пойман на лжесвидетельстве. Но это еще не самое важное. Впервые я увидел, как некоторые присяжные с сочувствием смотрят на обвиняемого. Слово «подтасовка» почти физически ощущалось в атмосфере. Если Г. М. и ожидал такого трюка от Реджиналда, это не уменьшало эффект.
— Вызывайте вашего следующего свидетеля, сэр Генри, — мягко произнес судья.
— Милорд, если генеральный прокурор не возражает, я бы хотел повторно вызвать одного из свидетелей Короны — всего лишь с целью опознать некоторые предметы, которые я собираюсь предъявить в качестве доказательств. Лучше всего это мог бы сделать обитатель дома, чье знакомство с этими предметами было установлено.
— У меня нет возражений, милорд, — сказал сэр Уолтер Сторм, потихоньку вытирая лоб носовым платком.
— Очень хорошо. Этот свидетель присутствует в суде?
— Да, милорд. Я бы хотел повторно вызвать Херберта Уильяма Дайера.
Мы не успели подумать о новом обороте дела, когда Дайер занял свидетельское место. Но подсудимый выпрямился, и его глаза сияли. Серьезный Дайер, одетый так же аккуратно, как вчера, хотя и менее мрачно, внимательно склонил седую голову. Тем временем Лоллипоп раскладывала на столе таинственные предметы, завернутые в коричневую бумагу. Первым делом Г. М. продемонстрировал коричневый твидовый костюм для гольфа. Мы с Эвелин посмотрели друг на друга.
— Вы когда-нибудь видели этот костюм раньше? — обратился Г. М. к свидетелю. — Передайте костюм ему.
— Да, сэр, — ответил Дайер после паузы. — Это костюм для гольфа доктора Спенсера Хьюма.
— Поскольку вызвать доктора Хьюма не представляется возможным, полагаю, вы в состоянии его опознать? Превосходно. Этот костюм вы искали в вечер убийства?
— Да.
— Загляните в правый карман пиджака. Что там находится?
— Штемпельная подушечка и две резиновые печати, — ответил Дайер, вытащив их.