Окно в природу-2002
Шрифт:
В следующем выпуске «Окна» мы расскажем, как семья Пажетновых воспитала в этом году восемнадцать медвежат. Я застал момент, когда их уже начали, как говорит Валентин Сергеевич, «отдавать» природе.
22.11.2002 — Друзья-медведи (продолжение)
В этом году их восемнадцать. Это много — ведь каждый, как ребенок, непоседливый и капризный. И ухаживать за всеми надо так, чтобы они не чувствовали, что за ними ухаживают, надо держать их в хорошей форме, но не баловать, надо кормить их так, чтобы они думали: корм нашли сами. Надо не проявлять жалости, когда при сокращении корма начинают скулить, — важно, чтобы сами корм находили в лесу.
Территория, на которой они «пасутся», может прокормить их с десяток. Тут же в два раза больше. Медведи
Попали сюда они, главным образом, сразу после зимних охот на берлогах. Уже хорошо известно: «Пажетнов берет на воспитание малышей». Но двух привезли с опозданием — московские охотники соблазнились взять малышей домой — «маленькие, милые». Но скоро поняли: медведь — существо не для комнатной жизни. Обоих медвежат порознь, но почти в одно время привезли на биостанцию: «Возьмите за ради бога». Пажетнов не хотел брать. Медвежата были «испорчены» — избалованы, капризны, «импритированы» на человека, то есть произошло запечатление в памяти существа, готового их кормить, играть с ними. И видно, уж очень, как говорят нынче, «достали» городских природолюбов, едва ли не на коленях стояли — возьмите. Дали денег «на исправление», не понимая, сколь сложное дело править испорченное.
Но вроде бы ничего. Пока что держатся, как и все, хотя характером отличаются. Характер у каждого свой. Пажетновы всех знают «в лицо», знают, от кого чего ждать. Слабенькая Фима — нервная, инфантильная, всегда подозревает покушенье на ее интересы. Серьезные и основательные Хоппи и Нюкки — брат и сестра. Есть в компании Марья, Батон и Бублик. Имена даются, чтобы легко понимать друг друга, когда вечерами около лампы Пажетновы обсуждают проблемы воспитанников.
Медвежата держатся двумя группами. В одной семь, в другой одиннадцать разношерстных — темных, светлых и (удивительно!) пегих. По какому признаку группы образовались, не ясно, в природе таких образований нет. Чувствуется клановость. Живут компании по разные стороны «биодеревни». В странствиях по окрестностям они, случается, перемешиваются и сразу начинают искать «своих», руководствуясь исключительно запахами. У каждой группы, оттого что медвежата постоянно соприкасаются, свой особенный запах.
Драчливы. Но групповых интересов нет. Стычки происходят из-за несходства характеров и темпераментов. Дерутся часто до крови (был случай, оторвали одному ухо) — приходится, как в детском саду, пользоваться зеленкой. Как и в природе, у них тут могут быть простуды, даже воспаление легких. Лечат так же, как и людей.
Воспитателей медвежата знают, но не в лицо. Лицо им стараются не показывать (Валентин Сергеевич закрывается капюшоном, Светлана Ивановна — платком). Знают их медвежата по запаху (у каждого человека он тоже свой). Как показал опыт, важный знакомый запах зверь помнит всю жизнь. «Однажды я шел с двумя спутниками по лесу. Слышу треск и вижу: прямо на меня несется медведь, но явно неагрессивный. Я сразу понял: мой воспитанник — почувствовал запах, знакомый с детства. Придя в себя, медведь мгновенно исчез».
Мне, конечно, хотелось снять малышню. Лет семь назад я снимал их открыто. С тех пор методика воспитания уточнилась — видеть людей медвежата должны возможно реже. Важно, чтобы они, вырастая, человека боялись и избегали.
Глядя вечером на мою сумку с фотографической техникой, Валентин Сергеевич улыбнулся: «Утром пойдем. Я в нужном месте оставил корм. Медвежата найдут его обязательно и, скорее всего, там заночуют».
Часов в семь тихо по росной траве прошли мы с полкилометра в лес. Объясняясь знаками, подошли к загородке. Воротца были открыты, и мы увидели компанию из одиннадцати медвежат. Все спали вповалку, прислонившись друг к другу, как солдаты после трудного марша. Посапывали, изредка шевелились. Но вот один встал, озадаченно озираясь — что за гости? — и поднял тревогу. Медвежата, просыпаясь, не побежали, почуяв знакомый запах. А запах другого пришельца их озадачил, и малыши принялись с недовольным фырканьем и сопеньем обнюхивать мои ботинки. «Познакомившись», медвежата спустились неспешно к маленькому пруду и, сгрудившись рядком у воды, стали пить. Потом пошло обнюхиванье друг друга и обсасыванье шерсти. Этот процесс увлек всю компанию. Незатухший рефлекс сосания был так силен, что, кажется, ничего другого для медвежат в эти минуты не существовало.
Земля у пруда была до желтой глины вытоптана. Каждая кочка медвежатам в этом месте знакома, и все же они старались проверить все запахи. Поднимаясь кверху, под елки, они фыркали и покусывали друг друга. Пора бы и удалиться, но присутствие незнакомого персонажа на сцене возле пруда их удерживало. Некоторые возвращались еще раз понюхать ботинки, пробовали на зуб ремень фотографической сумки. Снимать было почти невозможно — утро пасмурное, а елки цедили к земле лишь жиденький свет. Валентин Сергеевич был терпелив, но все же пришла пора поманить меня пальцем: «Уходим!» Уходим, прикрыв лица, я — кепкой, Валентин Сергеевич — капюшоном. Медвежата провожали нас взглядами, забыв о возне. «Могут по следу из любопытства прийти во двор», — шепотом говорит мой спутник, оглядываясь.
Мы стояли у дома, обсуждая «поход к медвежатам». Валентин Сергеевич вынес из гаража вилы — накопать червей для рыбалки, а я остался у входа в дом с тайной надеждой: а вдруг придут?
И они появились. Сначала я увидел между гаражом и наковальней на пеньке смешную, олицетворяющую любопытство мордашку. За ней показалась другая. И вот уже три медвежонка, крадучись, зная, что пришли на запретную территорию, движутся вдоль гаража. Это тройка самых инициативных и любопытных — явно разведка. За гаражом слышно пофыркивание — остальные там в ожидании.
Я, стоя около двери, снимаю. Но фигура незнакомого человека разведчиков не занимает. Их привлекает силуэт знакомого человека и дразнящий запах разрытой навозной кучи. И тут происходит то, что и требуется. Неизвестно откуда появляется вдруг собака. С лаем она мчится к нарушителям запретной для медвежат территории и не кусает (вышколена!), но, бросаясь от одного к другому, мгновенно выметает всю компанию со двора. Это очень важный момент воспитанья. Медвежата должны понимать: близость жилища, людей и собаки для них опасны, их надо всегда избегать. Достичь этого удается. Выпущенные в природу медвежата, запрет усвоив, понимают: от людей и от всего, что связано с ними, надо держаться подальше — не было случая ни агрессии, ни опасного любопытства.
Пажетновы выпустили в леса (считая и восемнадцать медвежат этого года) сто два питомца. Конец июля — начало августа — время расставания медвежат с «детским садом». Заснять момент выпуска медвежат в этот раз приехали телевизионщики Мюнхена. Парочку мишек из группы, которых мы наблюдали, рано утром посадили в ящики-клетки и повезли в Новгородскую область. В городке Холм нас встретили местные егеря, и вместе мы поехали в нужное место здешних лесов.
Долго искали позицию — снять пробежку зверей с опушки в чащу. Она не должна быть долгой, чтобы не сбить медвежат с толку, но и достаточной, чтобы на экране был виден этот бег на свободу.
Все получилось, как ждали. Медвежата сердито возились в клетках и, как только выход открыли, пулями бросились в лес. Снимавшие быстротой этой были несколько разочарованы, зато Сергей (младший Пажетнов) был доволен: «Именно так они и должны убегать. Они показали, что знают: лес — их убежище». У опушки мы потоптались, пытаясь разглядеть следы, но ничего не увидели — молчаливая чаща приняла новых жильцов под свое покровительство.
Вечером с Валентином Сергеевичем мы поехали к озеру порыбачить. Рыба клевала плохо, и разговор был опять о медведях. «Напиши: мы примем всех малышей, осиротевших в берлогах. Мы также с благодарностью примем известия о попавших под выстрел медведях с меткою в ухе. Это доказательство: воспитанники наши живут обычной медвежьей жизнью. В то же время мы тут размышляем о том, чтобы в наших лесах, лежащих близ Торопца, охоту на берлогах запретить — охотиться только осенью, когда медведи кормятся на овсах. Таким образом будем способствовать сохраненью богатства природы. Ведь не все осиротевшие медвежата к нам попадают. Да и приют наш не может брать неограниченное число медвежат. Десяток — воспитывать и изучать повадки зверей — нам по силам. Больше — уже сверхнагрузка и трудности с соблюдением строгих методов воспитанья».