Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира

Уилбер Кен

Итак, мы пришли к следующему: «Вечная» или «изначальная», или «древняя» мудрость может иметь два разных смысла. Во-первых, она может означать предельную Истину вне времени, пространства и формы, Основу всего Бытия, первичную Пустоту, чистый непроявленный Дух, Условие всех условий, Состояние всех состояний, Природу всех природ — ноумен, трансцендентный (и имманентный) всем феноменам, познаваемый или постигаемый во вневременном состоянии созерцательного единства или тождества со всем явленным. Когда мы спускаемся с этого плана бесформенного, безобразного, вневременного единства-самадхи, мы естественным образом облачаем это Постижение бесформенной Истины в разнообразные формы и символы истины, имеющиеся в нашей конкретной социокультурной среде. Конкретные внешние формы и символы, использовавшиеся прошлыми традициями мудрости, привели к появлению второго широко распространенного

значения «древней мудрости» — понимаемой в качестве реальных доктрин, слов, теорий, метафор, символов и моделей, служивших древним или прошлым культурам для выражения и воплощения из собственного понимания этой Предельной Истины. И хотя предельная и бесформенная Истина, в той мере, в какой она ясно распознается, с необходимостью едина и тождественна во все времена и во всех местах, тем не менее, о формах ее выражения можно и должно судить лишь с позиции их соответствия конкретному социокультурному контексту, в котором они существуют и из которого выводятся сами их метафоры и модели.

Теперь, если мы будем использовать термины «Древняя» (с заглавной буквы) для обозначения предельной, вневременной и бесформенной Истины и «древняя» (со строчной буквы) для обозначения конкретных прошлых форм и выражений предельной Истины, мы сможем так подытожить наш главный вывод: современная культура нуждается в Древней мудрости, а не в древней мудрости. И вот его прямое следствие: сегодня лучшая и самая подходящая форма Древней Истины — это «нео-вечная философия», а не слепая приверженность тому, «что говорили старики». Современная культура, по большей части, несовместима с древней культурой, и от их насильственной пригонки могла бы выиграть не более чем кучка ностальгирующих личностей. Все мы согласимся, что Бесформенная или Древняя Истина — совершенное единство-тождество со всем явленным миром; однако наш сегодняшний явленный мир включает в себя компьютеры, глобальную политику, идею эволюции, молекулярную технологию, системы «человек-машина», передовые медицинские достижения и т. д. Короче говоря, форма Древней Мудрости уже не может быть древней. Нео-вечная философия с ее приспособляемостью к современным потребностям и желаниям может и должна свидетельствовать о Боге новой и растущей культуре мудрости.

Мы говорили, что прошлые формы Истины возникали в ответ на потребности и желания прошлых культур, и что они, по большей части, были в те времена совершенно адекватными. Конечно, некоторые из этих прошлых форм вес еще могут найти частичное и ограниченное применение в нашем современном обществе (точно так же, как мы до сих пор используем колесо) — но тогда они, по определению, становятся просто частью наших современных форм Истины, приспособленной и пригнанной к более всесторонней структуре (как, например, Ауробиндо совместил духовность и эволюцию, а Вивекананда инициировал диалог между физикой и духовностью). Дело в том, что в эволюции форм Истины ясно прослеживается последовательность все более адекватных и более всеобъемлющих структур для выражения и представления истины. (Понятие о том, что каждая стадия развития адекватна, но каждая последующая еще более адекватна, впервые было выдвинуто Гегелем, одним из первых великих «нео-вечных» философов.) У прошлого были Великие Религии. У будущего будут Более Великие Религии.

Я отдаю себе отчет в том, что это прямо противоположно тому, как мы привыкли думать; но что если бы я высказал это утверждение, скажем, в 500000 году до н.э.? Очевидно, что оно было бы истиной. Разве эволюция остановилась на нас, предоставив нам, а не нашим потомкам, привилегированный статус? Дело в том, что будущая духовная революция низведет наши так называемые Великие Религии до подстрочных примечаний на страницах истории развития Духа — до того же статуса, который мы сегодня отводим, например, вуду или белой магии. Более великие и более адекватные формы Древней Мудрости появятся завтра, и завтра, и завтра, и снова завтра точно так же, как это всегда происходило в прошлом.

Все выше сказанное отнюдь не означает, что отдельные люди для достижения трансценденции должны ждать будущей эволюции. Каждый человек сейчас, как и в прошлом, совершенно свободен в своем отдельном случае добиваться трансценденции посредством созерцательно-медитативной практики. Предельной Истине, в силу ее бесформенности, нет нужды ждать прихода новых форм или сетовать

на утерю прошлых форм. Наши исключительные надежды на будущее или на прошлое просто продлевают ошибочное отождествление Истины с ее преходящими формами. Предельная Истина как всегда целиком и полностью доступна только во вневременное мгновение настоящего. Просто дело в том, что по мере того как сознание в целом продолжает развиваться и эволюционировать, теперь уже в планетарных масштабах, глобальное осознание (которое трансцендирует любую узость взглядов) становится все более простым, более очевидным, более привлекательным — и потому, я полагаю, более вероятным. Мы могли бы вместе с Шелдрейком предположить, что это результат действия морфического поля; в любом случае, похоже, что кумулятивное действие эволюции невозможно отрицать.

На мой взгляд, идея о том, что сегодняшнее рационально-светское общество в некотором роде антидуховно, происходит, по большей части, от непонимания реальной природы эволюции, которая, согласно нео-вечной философии, есть не что иное, как Дух в действии, или стадии возвращения Духа к Духу-как-Духу. Одна из этих стадий — согласно нео-вечным философам от Ауробиндо до Гегеля и Ади Да — это именно гуманистически-научно-рациональная стадия, которая отнюдь не будучи антидуховной, просто служит необходимой и промежуточной формой Духа в движении. Только не поняв этого и ностальгически сравнивая теперешнюю форму Духа в действии с его старыми и прежними формами, можно прийти к романтически печальному выводу, что современная эра в духовном отношении — это жалкое подобие, скажем, Месопотамии (где большинство религиозных практик, в действительности, принадлежали к самой варварской разновидности, какую только можно вообразить).

Значит настало время покончить с нашей сентиментальной тоской по давно минувшим дням, с нашей болезненной фиксацией на «материнской фигуре» прошлого [13] , с нашим абсурдным преклонением перед любой доктриной, весь авторитет которой происходит лишь от того факта, что ее высказал очень-очень древний мудрец сотни, а лучше тысячи лет тому назад. Ведь по иронии судьбы наше помешательство на прошлом обусловлено лишь нашим страхом смерти в настоящем: неспособные умереть для своих эго, мы замыкаемся в постоянстве и устойчивости прошлого как заменителя проекта бессмертия. Труп «давно минувшего» становится нашим болезненным убежищем, нашим горьким бессмертием.

13

Термин из лексикона психоанализа. (Прим. ред.)

Давайте вместо этого будем ценить прошлое, почитать его, испытывать благодарность за те его достижения, на которые опирается наше современное сознание — но давайте освободимся от его власти. Когда мы смотрим на мудрецов прошлого, восхищаемся их прозрениями и влюбляемся в того или иного из них, что мы видим и чувствуем на самом деле? Что это может быть как не наша высшая Самость или Дух, поскольку Дух един и пребывает вне времени? Наша приверженность к прошлому — это как раз и есть неверно истолкованное интуитивное восприятие абсолютного Духа, которое наша нынешняя неспособность к вневременной трансценденции уводит от Постижения в настоящем к обожествлению, типичному для прошлого. Так что давайте перестанем цепляться мертвой хваткой за древнюю мудрость, чтобы могла взойти заря вечно новой и вечно обновляющейся Древней Мудрости, освещая нам дорогу к дому, который ждет впереди.

Духовная эволюция, культурная эволюция эволюция, как таковая: традиции мудрости прошлого редко признают какой-либо из аспектов этого либерального, прогрессивного и эволюционного воззрения. Однако кому дано их за это осуждать? Как может любой из нас всерьез соглашаться с идеей духовной эволюции перед лицом опаляющих образов Освенцима, Хиросимы, Вундед-Ни, ГУЛАГа, Чернобыля; когда имена Гитлера, Муссолини, Сталина, Пол Пота, Амина каленым железом выжжены на плоти современности, и до сих пор видны незажившие шрамы?

В книге под названием «Ввысь из Эдема: трансперсональный взгляд на человеческую эволюцию» я попытался разобраться с этими сложнейшими из проблем. Хотя книга неизменно завоевывает все более широкое признание, поначалу она вызвала массу споров по причинам, которых я касаюсь в предисловии к новому изданию, посвященном, в первую очередь, одной из важнейших проблем (и главных кошмаров) современной социологии и антропологии: как можно говорить о культурной эволюции, когда на горизонте маячит Освенцим?