Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
1
Международную солидарность трудящихся красный командир Ольга Зотова допускала чисто теоретически, на практике же не шибко верила братьям по классу. На очередной партийной чистке высказанное вслух сомнение в возможностях пролетариев всех стран чуть не стоило ей билета. Председатель комиссии не преминул напомнить о чуждом классовом происхождении коммуниста Зотовой, за что едва не был послан окопным трехэтажным в единственно верном направлении. Вовремя прикушенный язык позволил отделаться «постановкой на вид» и снисходительным советом вспомнить подвиги славных солдат Мировой Революции — воинов-интернационалистов — на фронтах Гражданской.
Совет пропал даром. Ольга ничего не забыла. Еще в прогимназии ей объяснили, что слово «солдат» происходит от «сольдо», золотого византийского «солида», обычной платы средневековых наемников. Бравые парни-интернационалисты брали свои «сольдо» не чинясь — жалование солдат Мировой Революции превышало таковое в обычных красных частях втрое. Отряды китайских товарищей воевали неплохо, но с белой стороны им противостояли точно такие же китайцы, получавшие «сольдо» из деникинской казны. Без всякого удивления замкомэск узнала, что первым поставил китайцев-интернационалистов в строй не красный командир, а «белый партизан» Василий Чернецов. Немцы, венгры и словаки тоже воевали прилично, но в откровенных беседах честно признавались, что в огромном желании, что давным-давно подались бы с фронта куда подальше, если бы не строгий и однозначный приказ. На вопрос, чей именно, разводили руками, молча тыкая пальцем в зенит. После отречения кайзера «камрады» построились в колонны и, не оглядываясь, зашагали «нах Фатерланд».
Окончательно развеяла все иллюзии Польская кампания. Вернувшиеся оттуда сослуживцы в один голос рассказывали о подвигах польских трудящихся под Варшавой, Львовом и Замостьем. Если от надменного пана-шляхтича красноармейцы еще могли ожидать пощады, то «пролетаржи» и «хлопы» вырезали всех подряд.
После партийной чистки Зотова предпочитала не говорить вслух на скользкую тему, но как-то в беседе с товарищем Кимом не утерпела и высказалась. Секретарь ЦК взглянув строго, огладил шкиперскую бородку и наставительно заметил, что объединять пролетариев всех стран должно не как попало, а с умом. Если взять семьи в заложники, а сзади поставить заградительные отряды, энтузиазм трудящихся не будет иметь границ.
Мудрые слова Кима Петровича Ольга не раз вспоминала, читая в «Правде» об очередной неудаче на фронтах Мировой революции. Вспомнила и сейчас, в столице буржуазной Франции, налаживая сотрудничество с местными коммунистами. Почему-то думалось, что на переговоры придут хмурые парни с вечными мозолями на трудовых ладонях, в крайнем случае, сознательные интеллигенты — тоже с мозолями, но с кандальными, на запястьях. Встретиться же довелось с депутатом парламента, членом комиссии по иностранным делам и чуть ли не бывшим министром. С биографией товарища Марселя Кашена бывший замкомэск ознакомилась еще в Столице, но при виде усатого расфуфыренного буржуя, первым делом попытавшегося приложиться к ручке, наступила окончательная ясность.
Впрочем, бывший министр все же сумел удивить. Денег он просил много, но главным образом не на бедствующую «L'Humanit'e», а в некий фонд, создаваемый для обеспечения скромных потребностей членов местного Центрального комитета. Часть средств предполагалось вложить в акции, остальное же в недвижимость. Подробная калькуляция прилагалась, причем скромный товарищ Кашен поспешил заметить, что лично для себя ничего не просит. Профессорский оклад, им получаемый, вполне достаточен.
Кавалерист-девица калькуляцию взяла, но взглянула выразительно. Вождь французских коммунистов, ничуть не смутившись, заметил, что для camarade Zotova вполне можно организовать покупку фермы под Парижем, в кредит и на льготных условиях.
Настроение, и без того скверное, испортилось окончательно. Махнув рукой на Лувр, куда она собиралась направиться, девушка поехала обратно в гостиницу. Дабы не общаться с беляками-таксистами, Ольга предпочла спуститься в метро, в результате чего заблудилась в грохочущих подземельях, проездив лишний час в душном, битком набитом вагоне. В результате в холл «Abaca Messidor» Зотова входила в состоянии тихого бешенства и чуть не набросилась на портье, сообщившего, что некий мсье ожидает мадемуазель уже больше часа. Бывший замкомэск, вспомнив усатые хари своих парижских знакомцев, мысленно зарычала.
К удивлении Ольги, человек, ее ожидавший, усов не носил да и возрастом был заметно моложе. Не генерал и не полковник, хоть и с заметной военной выправкой. Лет тридцати, скуласт, взглядом тверд, на левой щеке небольшой шрам… Увидев ее, гость пружинисто встал, расправив широкие плечи под дорогим модным пиджаком:
— Добрый день! Имею честь видеть госпожу Зотову?
Госпожа Зотова взглянула без особой приязни. Еще одно «благородие» пожаловало, будто прочих мало. Видом да и манерами, конечно, поприличнее, и лицом не разбойник, но все они, беляки, одним классовым миром мазаны!
Незнакомец, что-то почувствовав, слегка смутился.
— Вероятно, я не вовремя, извините, но мне скоро уезжать. Рискнул бы задать вам несколько вопросов.
Ольга понимающе кивнула:
— Рискните. Про чего спрашивать будем? Про состав столичного гарнизона или насчет режима охраны границы? А может, сразу про мобилизационный план?
— Простите?
Смущение сменилась растерянностью, но Зотову это лишь раздраконило.
— Не прощу. Это сейчас вы такие вежливые, а как пленных к стенке ставить и раненых штыками колоть…
Скуластое лицо дернулось, словно от боли, и девушка, не договорив, умолкла. Незнакомец закусил губу.
— Вы правы, госпожа Зотова. Через кровь не перешагнуть. И все же рискну спросить. Не знакомы ли вы с господином Луниным? Николай Андреевич Лунин, худой такой, ростом меня чуть повыше…
— Нашли господина! — восхитилась Ольга. — Товарищ Лунин — член ЦК и заместитель председателя Контрольной комиссии. А на фронте Николай Андреевич комиссаром был.
Скуластый быстро кивнул.
— Да, это он. Я познакомился с ним весной 1921 года через нашего общего друга, Степана Косухина. Извините, сударыня, забыл представиться. Арцеулов Ростислав Александрович, подполковник Русской армии, ныне сотрудник Абердинского университета.
Кавалерист-девица хотела привычно огрызнуться по поводу «сударыни», но внезапно сообразила, что о подполковнике Арцеулове ей кто-то уже рассказывал. Нет, она читала… Да, и читала, и рассказывали!
Ольга, оглянувшись, кивнула на стоящие возле стены кожаные кресла:
— Давайте присядем. Набегалась я сегодня.
Гость без слов повиновался. Устроившись поудобнее, девушка расстегнула верхнюю пуговицу пальто, вздохнула устало:
— Откуда вас столько на мою голову! Не успел товарищ Фрунзе в ноябре 1920-го флот в море вывести, не перетопил золотопогонников… Бумага насчет вашей лисности есть, гражданин Арцеулов, потому как разыскиваетесь вы за преступления против трудящихся и, между прочим, за убийство кандидата в члены ЦК РКП(б) товарища Косухина Степана Ивановича.