Око силы. Четвертая трилогия

Валентинов Андрей

Оставалось удивиться и подождать, чем все кончится. Удостоверение проверили очень внимательно, после чего старший караула покосился на цивильного. Тот сделал вид, что разглядывает облака в ярком весеннем небе.

Пропустили. Если и шла охота, то пока еще не за ним.

В Главной Крепости тоже кое-что изменилось. Внутренняя охрана определенно нервничала, а возле входа в Сенатский корпус появился новый пост, где документы проверялись с особым рвением. Обошлось и на этот раз. Семен получил ключ у дежурного, благополучно добрался до знакомой комнаты и первым делом взялся за чайник. И тут же зазвонил телефон. Вездесущий Гриша Каннер интересовался, не заходил ли в Техгруппу какой-то Борис Бажанов. Узнав, что такового здесь не было и нет, отчего-то ужасно расстроился и даже забыл попрощаться.

Ольга Зотова в этот день впервые опоздала на службу, хотя и ненамного. Чайник уже успел закипеть, комната парила мятным ароматом, а Семен Тулак восседал за столом, изучая только что принесенные бумаги.

– Задержали у ворот, – сообщила кавалерист-девица вместо «доброго утра», – Меня и еще с полсотни гавриков. Удостоверение наши не понравились, чего-то там не было.

– У гавриков? – поинтересовался цыганистый, не отрываясь от бумаг. – Ольга, какого черта ты вообще пришла?

Товарищ Зотова присела на стул, достала початую коробку «Ириса», щелкнула зажигалкой.

– А куда идти? Здесь хоть не арестуют, гэпэушникам сюда хода нет. Вырыпаев не появлялся?

Поручик покачал головой. Отсутствие сослуживца, всегда аккуратного и даже щепетильного, ему самому начинало не нравиться.

– Может, заболел? – неуверенно предположил он. – Тогда бы позвонил, Виктор – человек обязательный… А нам враги опять весточку прислали, как всегда, в «Известия» вложено. Хочешь почитать?

Замкомэск сжала губы.

– Чьи враги, беляк?

Хотела шепотом, а вышел сплошной хрип. Поручик не обиделся, лишь покачал головой:

– Извольте, Ольга Вячеславовна, взглянуть и мнение свое большевистское составить. Особливо на козявок внимание обратите. Весьма поучительно-с!

Девушка встала, взяла протянутые листки, нерешительно кашлянула.

– Семен! Ты… Ты извини, злая я сегодня и дурная. Не буду больше!

Поручик улыбнулся в ответ.

– И я не буду. Я тоже злой, главное, почти ничего не понимаю. В прошлый раз нам доклад прислали с какого-то ХХ съезда, а теперь вообще… Читай!

* * *

– «…1937-ой год вскрыл новые данные об извергах из бухаринско-троцкистской банды. Судебный процесс по делу Пятакова, Радека и других, судебный процесс по делу Тухачевского, Якира и других, наконец, судебный процесс по делу Бухарина, Рыкова, Крестинского, Розенгольца и других, – все эти процессы показали, что бухаринцы и троцкисты, оказывается, давно уже составляли одну общую банду врагов народа под видом «право-троцкистского блока…».

Зотова отложила листок в сторону:

– Ерунда какая! 1937-й! Еще бы написали, 2037-й! Бред!..

– Не бред, – терпеливо пояснил поручик. – А пропагандистский прием, причем очень удачный. Мол, оставите товарища Сталина Генеральным, и получите на полную катушку. Так сказать, репортаж из ближайшего будущего. Читай!

– «Судебные процессы выяснили, что троцкистско-бухаринские изверги, выполняя волю своих хозяев – иностранных буржуазных разведок, ставили своей целью разрушение партии и советского государства, подрыв обороны страны, облегчение иностранной военной интервенции, подготовку поражения Красной армии, расчленение СССР, отдачу японцам советского Приморья, отдачу полякам советской Белоруссии, отдачу немцам советской Украины, уничтожение завоеваний рабочих и колхозников, восстановление капиталистического рабства в СССР…» Не хочу я такое читать!

Замкомэск вскочила, выхватила из пачки новую сигарету, нервно зажевала мундштук.

– Извини, Семен, что опять напоминаю, но такие сказочки тебе в радость, не мне.

– Ты еще до козявок не дошла, – поручик забрал листок, скользнул взглядом:

– Вот «…Эти белогвардейские пигмеи, силу которых можно было бы приравнять всего лишь силе ничтожной козявки, видимо, считали себя – для потехи – хозяевами страны и воображали, что они, в самом деле, могут раздавать и продавать на сторону Украину, Белоруссию, Приморье…» Козявки, не кто-нибудь! А все это будет называться, если примечанию верить, «История ВКП(б). Краткий курс». Представляю, каким должен быть пространный! Памфлетец, конечно, злобненький до невозможности…

Семен подошел к подоконнику, скользнул взглядом по уже привычному булыжнику небольшого двора. Сегодня там стоял не один черный автомобиль, а целых три, причем возле одного скучали бойцы в знакомой серой форме.

– Ты о другом подумай, Ольга. В чем обвиняют Сталина? По сути, в Термидоре. В том, что он, придя к власти, уничтожит всю эту, прости господи, большевистскую гвардию, бухариницев и троцкистов, сам станет диктатором и начнет строить сильное российское государство. Так?

Замкомэск кивнула:

– Точно, в Термидоре. Я еще гимназию не забыла, Робеспьера под нож, буржуям полная воля… И в том докладе, что нам подкинули, об этом было. НКВД, Ежов, репрессии против «старых большевиков», ослабление партийного руководства…

– Вот! – торжествующе воскликнул поручик. – Это же выход! Единственный возможный выход из катастрофы. Мы, белые, проиграли и уже никогда не победим. Нас не хочет народ. Единственное спасение – самоликвидация большевистского режима. Да, Термидор! Сталин – самый разумный, самый прагматичный из всей этой компании. Если это так, то лучшего и не придумать, понимаешь Ольга? Сталин – это спасение страны, возможность воссоздать жизнеспособное государство, покончить с большевистскими экспериментами!.. Всеобщая резня – это, конечно, выдумка, пропагандистский прием, но если Троцкого с Зиновьевым и вправду выгонят в чертовой матери!..

– Замолчи, Семен. Пожалуйста…

Голос гимназистки седьмого класса был негромок, без привычного хрипа, но этого хватило. Поручик, не договорив, умолк. Замкомэск затушила папиросу, стряхнула пепел с гимнастерки.

– Если ты прав, то все наши погибли зря. И меня убивали зря. Но и ты не радуйся, когда начнется всеобщий террор, бывших «беляков» тоже под нож отправят. Термидор – он один на всех, Директория своих «аристо» по головкам не гладила. И получится, что вся наша Революция – одна страшная ошибка. Но ты зря радуешься, Сталин – надежный товарищ, а эти бумажки – мерзкая клевета. Памфлетец, как ты говоришь, и в самом деле талантливый, раз на тебя так подействовало. Не будем больше об этом, а то ругаться начнем.