Око тайфуна
Шрифт:
Мархель же управляет будущим, его сценарий правдивее самой жизни. Нет никаких информационных вилок. Стабильна созданная им Действительность.
Игра Мархеля была бы беспроигрышной, если бы в его паравселенную время от времени не вторгалась грубая реальность физического мира. Вспомним соответствующие эпизоды; столкновение по дороге к плоскогорью, упавшую гранату, наконец, апперкот, которым Петер наградил господина советника. Мархель пасовал всякий раз, когда был лишен возможности информационно воздействовать на ситуацию. Это понятно: Голем функционирует в знаковом мире. В реальном мире он слеп.
Противостояние Голема и Петера Милле — основа эмоциональной структуры романа, его центральный нерв. Вновь автор пользуется метаязыком: Петер — человек и символ. Отсюда «потеря плотности»
Он не стал героем. Он честно выполнял свою работу. Снимал звездный налет, шел на компромиссы, пожимал руку Мархелю и называл его другом и выручал своих. Делал фильм, единственную «вилку» в стройном замысле автора сценария, потерял ленты, и вернул через много лет. Пройдя через Мост, он остался гордым и добрым человеком. Из тех, на которых держится мир.
Шанур с его обостренной жаждой правды и справедливости, бесстрашный Шанур, производит большее впечатление. Он-то на самом деле герой Сопротивления. «„Воды времени холодны и мертвящи, и тот, кто войдет в них, никогда не выйдет обратно“, — вспомнилось Петеру. Но Шанур, зная это, вошел в них, потому что не мог мириться больше с этим вселенским равнодушием к роду людскому, вошел, чтобы хоть брызг наделать… и нет Шанура, и не было никогда»(1).
Все так, но когда я называл Шанура декабристом, это не было похвалой. Романтика подвига в наши дни служит Голему. Совсем не случайно хотел Шанур засветить ленту. Единственный из киногруппы, он забыл профессиональный и человеческий долг, потому что предпочел реальности свои мечты о том, какой она должна быть.
Романтики живут в выдуманном мире. Они настолько близки ко вселенной Мархеля, что часто, если не всегда, оказываются игрушками в руках опытного сценариста. И Шанура ждала эта участь, если бы не Петер.
Но верно и обратное. Мост оператора Милле построен лишь потому, что был Шанур и была простая мысль: «мальчишку нельзя предать… нельзя отказать ему в помощи, иначе он наломает дров и погибнет сразу». Что-то сделать они смогли лишь вместе. Киногруппа. Петер. Шанур. Армант. Экхоф. Брунгильда. Камерон. Даже Баттена и Менандра прибавлю к этому списку. Полковник Энерфельд. Вместе.
Голем насаждает иерархические отношения, создавая общество одиноких. Они не должны были стать друзьями — полковник, майор и два лейтенанта. Так что заслуга Петера не в том, что он снимал под бомбами.
«Интересно, почему они мне все доверяют: и чокнутый Шанур, и дезертир Баттен, — с усталым недоумением думал Петер. — Более того, почему я допускаю, чтобы они мне доверяли и втягивали меня в разные подрасстрельные истории?»(1) И еще одна простая фраза, объясняющая жизнь Петера и его судьбу: «Он не был твоим другом, — сказал Петер» [39] .
39
Сила киногруппы заключена в преобладании горизонтальных межличностных связей над вертикальными: в ней создана единственная структура отношений, которая неподвластна Голему и не может быть им использована(21).
Есть еще один способ бороться с Големом: взрывать мосты. Любыми средствами выводить ситуацию из плоскости информационных преобразований в сферу поступков. Это логика Ларри Лавьери, героя последней части романа. Насколько я могу судить, Лавьери был задуман как дополнение к образу Петера.
«Аттракцион» завершает книгу, показывая, во что превратился после войны замкнутый мирок «Колдуна». Между прочим, в рассказе мы встречаемся с еще одним любителем сценариев и справедливого общества — трудно не разглядеть в Нике Кинтана некоторых черт оператора Шанура. К сожалению.
Этому Шануру Петер не встретился, а Ларри все-таки слаб, несмотря на прекрасные свои мысли: «…человека невозможно рассчитать до конца. Человек тоже не может рассчитать до конца, что именно против него сконструировано, но элементарно порядочным он может быть? Не поддаваться на запугивание, подкупы, лесть? Может. Ни в один капкан в качестве приманки нельзя положить порядочность»(1).
Правильно. И рассказ
Только мне очень жаль, что больше я не встречусь с оператором Петером Милле.
Афганистан
Продолжая анализ задачи Оруэлла, рассмотрим так называемый симметрийный метод ее решения. Он широко применим и достаточно прост. Его разумно использовать, когда изучаемые события слишком близки к нашему времени и не могут не возбуждать общественные страсти. В этом случае заслуживающих доверие документов нет в обращении, мемуары, пригодные для выделения реперных фактов, еще не написаны, а очевидцы предпочитают не называть имен.
Сущность метода в том, что Голем, сокращая пространство решений для социума, с неизбежностью ограничивает число собственных степеней свободы. Поэтому ему постоянно приходится повторяться. Значит, мы вправе заключить, что социальные ситуации, совпадающие хотя бы в нескольких информационных «точках», на самом деле являются подобными, если не одинаковыми. Неважно, разделены ли рассматриваемые события во времени или в пространстве, достаточно того, что они оба принадлежат эпохе Старшего Брата.
Все оруэлловские миры связаны преобразованием симметрии.
Пример, который мы рассмотрим, удостоился ряда газетных и журнальных публикаций и целого заседания Съезда народных депутатов.
В интервью канадской газете «Оттава ситизен» академик А. Д. Сахаров заявил, что в ходе афганской войны были случаи, когда летчики расстреливали с воздуха попавших в окружение советских солдат, чтобы те не смогли сдаться в плен(18).
Это утверждение вызвало хорошо срежиссированную бурю, которую я расцениваю как проявление характерной для времени Голема истеричности общественного сознания [40] .
40
«Мы до глубины души возмущены этой безответственной провокационной выходкой… клевета и ложь на наших солдат, на честь нашего народа и нашей Советской Армии… всеобщее презрение вам, товарищ Сахаров…»(16) и тому подобное — избыточноэмоциональная реакция, обозначающая, разумеется, неуверенность в своей правоте.
Сахаров отказался назвать источники своей информации. Это не повышает доверия к его словам, но, пожалуй, и не понижает. Присягу никто не отменял, и согласно закону о воинских преступлениях военнослужащий, разгласивший закрытую информацию, может быть расстрелян.
В своей отповеди Сахарову С. Ф. Ахромеев воскликнул: «Этого приказа вы не найдете». Любопытная деталь: «не найдете» не значит «нет» [41] .
Перейдем к анализу. Первое. В Афганистане была затяжная кровопролитная война. Второе. Эта война вызвала партизанское движение, следовательно, она была антинародной и несправедливой. Третье. Официально утверждалось, что ввод войск был предпринят, чтобы предотвратить готовящуюся оккупацию страны американцами: Афганистан оказался предметом спора сверхдержав. В таком случае война должна быть признана империалистической.
41
Дословно: «Я со всей ответственностью докладываю вам, что подобного чего-либо в Генеральном Штабеи Министерстве Обороныне издавалось, ни одного указания от политического руководства нашей страны мы не получали такого изуверского, чтобы уничтожать своих собственных солдат, попавших в окружение. Все это чистая ложь, заведомая неправда, и никаких документов академик Сахаровв подтверждение своей лжи не найдет»(16). (Стилистика оригинала.)
На подобные детали обращают внимание психологи, но не политологи. Напрасно: и в политике люди остаются людьми и допускают фрейдовские оговорки. Вспомним хотя бы «трудовые подвиги афганских нефтяников», воспетые Леонидом Ильичом Брежневым в Баку.