Окольным путем
Шрифт:
– Вот, - проговорил старик, поднимая телефонную трубку, и послышался прерывистый стрекот диска.
– А если здесь у нее номер не тот?
– спросила Надя почему-то шепотом.
– С чего бы, - пожал плечами Олег, - адрес же совпал. Что за неверие в любимые параллельные пространства?
Но просебя засомневался. Можно вот спохватиться и вернуться, чтобы принять лекарство, а можно и не спохватиться или решить не возвращаться. Значит, можно решить поехать к дочери, а можно - к сыну, или в Карловы Вары на курорт. Пробьется он там в конце концов через все эти коды,или нет?..
Ой, господи, что же он теперь может ей сказать? А главное - как?!
И Олег кинулся к старику и телефону.
В
– Клава, я тут подвел тебя немножко... да... нет... в общем, меня, наверное, положат в больницу... в шестую... знаешь, где это?... ничего, не волнуйся, обойдется, врач сказал... да, помнил, конечно помнил, только... вышел за газетой и думал, возвращаться или обойтись...да... конечно... если не тяжело...тебя Джой встретит в аэропорту... как кто?... ну да, Джек... конечно, Джек... да... извинись за меня перед Леной... да... жду.
Олег отобрал у старика трубку, которую тот машинально стремился повесить куда-то на стену, положил на рычаг, облегченно вздохнул и вытер лоб платком.
– Спасибо, - сказал старик.
– Н-да, - Олег покачал головой,- и вы подумайте, ведь узнала, ни секунды не сомневалась, при таком-то акценте!
– Не волнуйся, - убежденно отозвалась Надя.
– Вот об этом не волнуйся. Узнает где угодно. Мало ли, что мир другой - а человек тот же. Жаль, ты себя со стороны не слышал, а я слышала и хорошо запомнила, с каким акцентом ты слова выговаривал, когда вы отмечали десять лет выпуска и задержались на третьи сутки! Узнала я тебя тогда или не узнала? Или то был не ты, а твой двойник от ящеров?
* * *
– Интересно, - начал Олег, пока старик запирал за ними двери, - вот когда она к нему приедет, что они станут думать о вашем звонке?
– Такими событиями питаются религии!
– торжественно провозгласила Надя.
– В таком случае, сударыня, религии питаются очень скудно, - возразил старик.
– Должен полагать, что мне придется объяснить им этот звонок - я не утвержден, что попаду домой так же легко, как попал сюда. Но идемте поторопимся.Я буду очень огорчен, юные люди, если вы из-за меня... или почти меня пропустите самолет.
– Господи...
– только и пробормотал Олег.
На этот раз пес не бросился к старику так самозабвенно, как раньше. Он просто пробежал полплощади навстречу, виляя хвостом, как доброму другу, а потом рассеянно затрусил назад к своему посту против дверей вокзала. Здесь стало тише, троллейбусная остановка опустела, аэропорт молчал, автомобили иссякли, и небольшую площадь с елями и фонарями залила серебристой взвесью луна.
– Смотрите!
– Надя схватила Олега за локоть.
Экзотическая женщина попрежнему сидела на скамье, но уже не одна. Олегов беловолосый устроился рядом с ней. Оба наклонились над овальной коробочкой с кнопками, напомнившей Олегу мыльницу, с лица женщины исчезла паническая растерянность. Взглядом до невероятности широко расставленных глаз то и дело спрашивая совета у беловолосого, она нажимала одну кнопку за другой, то получая в ответ сухой треск, то мелодичный звук, то вздрагивая от фонтанчиков аквамариновых искр. Сквозь всю диковинность лица беловолосого просачивалась при этом такая деловитая серьезность и заинтересованность, что их странное занятие ничем не напоминало игру. Оба не смотрели по сторонам, и на них никто не смотрел.
Олег жестом пригласил старика устраиваться на их прежней скамье, словно у себя дома на диване.
– Утром попытаюсь поговорить с администрацией аэропорта, - пообещал он.
– Вдруг они в самом деле какой-то новый радар испытывают? Должно же быть какое-то объяснение всей этой фантасмагории.
Старик не отрываясь глядел на женщину с беловолосым.
Этого зрелища хватило надолго. Скромно стушевалась луна, не в пример фонарям, ненужно настойчивым в брезжущем рассвете. Изменчивое волшебство ночи растворялось в знобящей определенности утра, и серебро обратилось в серость, предваряющую день - а две нездешние фигуры наперекор всему продолжали свое занятие и обретали дневную конкретность вместе со всем вокруг. И Надя, и Олег, и старик, уже полусонные, смотрели на них как завороженные, чувствуя, что уже надо бы и вмешаться, но не решаясь это сделать. Снова объявились машины и троллейбусы, пробуждалась обыденная жизнь, и вплетенное в нее небывалое вот-вот должно было потребовать к себе делового отношения, раз уж оно в нее вошло.
Истовый и восторженный собачий лай властно привлек к себе внимание.
Олег вздрогнул и повернул голову - чтобы увидеть в дверях аэропорта
встревоженную и озабоченную пожилую женщину, рассеянно гладившую
знаменитого Джека. Собака прыгала вокруг нее вне себя от восторга,
едва не сбивая женщину с ног, а та уже целеустремленно шагала через площадь - туда, в проем будто обрывающейся пропастью улицы.
– Ну, слава богу, вот и ваша - кто?
– невестка?
– Олег повернулся к старику.
И остолбенел.
Старика не было.
Не было на скамье, не было на площади. Не было - Олег почему-то ни на миг не усомнился в этом - нигде в мире. В этом мире.
– Смотри!
– глаза Нади сделались вдвое больше, чем обычно.
Соседняя скамья тоже опустела. Ни беловолосого, ни женщины, ни "мыльницы". Только в скользнувшем луче еще не выключенных автомобильных фар вспыхнул на секунду невиданно ярко, будто прожектор, тонкий радужный лучик.
Надя сорвалась с места и подхватила с торжеством ослепительный трофей
– составленное из чешуек перо.
– Она потеряла!
– Что б ему стоило коробочку свою потерять, - проговорил, как во сне, Олег.
– Очень мне интересно, что за коробочка.
– Не жадничай, - отозвалась Надя, - у тебя есть лифт - и хватит с тебя.
А потом оба, не сговариваясь, повернулись вслед женщине с собакой.
– Это он, - прошептала Надя, - никакой это не радар, это он!
Олег усмехнулся и крутнул головой.
– Ох и дуролом же ты, Джой! Хоть ты и Джек. В три мира вломился, кого угодно притащил, кроме той, что требовалась, а ведь всего-то и надо было подойти с запиской к первому встречному.
– Он ждал хозяйку, - продолжала почему-то шепотом Надя.
– Он так сильно ждал хозяйку, что вытащил сюда всех х о з я е в , до каких сумел дотянуться. У твоего беловолосого был баранчик, у моей жещины рыбоптица... Он не знает, что надо было, он только умеет переживать изо всех сил, и вот это у него здорово получается... Давай заведем собаку, Олежка!
А Джек ничего не понял. Он прыгал вокруг хозяйки, тонко поскуливал от восторга, и испытывал глубокое совершенное счастье. Кончился этот ночной кошмар, и теперь все будет хорошо! Уж она-то сумеет отвести, остановить то жуткое, что напало вдруг на его доброго и хорошего, на его собственого человека. Для того он, Джек, так старался вызвать, вытребовать, отнять ее у этой нездешней силы, дробящей мир небывалым воем и уносящей любимых людей в никуда, в непостижимые пределы! Из тех, не ощутимых нюхом, чуждых миров он вырвал ее, хозяйку, и устроил так, что теперь вернется прежняя счастливая жизнь! Он добился этого, и невдомек, да и не нужно ему было знать, до чего окольным путем.