Около 104 меридиана
Шрифт:
Карина нервно засмеялась и покрылась румянцем. После чего Жаргал приветственно обнял ее и жестом пригласил войти внутрь, а сам пошел на общую кухню антикафе.
— Оперетта, это оперетта…! — сказала самой себе Карина, нормально расслышав мелодию. Какая-то девушка напевала игривую песню, взяв самые высокие ноты.
Затем Карина огляделась и ахнула. Она ожидала встретить настроенный проектор с экраном и всё. А тут… Под потолком, практически вдоль всей стены висели две растяжки с синими надписями «Счастливого плавания!» и «Первая русская кругосветная
Карина мгновенно догадалась, что их делала Соня. Шрифт был подобран идеально, он казался вырезанным прямо из страниц старинных книг конца XVIII века.
На одной стене висел большой коллаж фотографий известных участников экспедиций с подписями, а на другой — маршрут плавания экспедиции. Вокруг материков Евразия, Африка, Южная и Северная Америка ютились синие стрелочки, показывающие перемещения кораблей.
Карина повернулась к источнику звука. В углу комнаты стояла тележка на колесиках с граммофоном, на нижней полке которой лежали пластинки, а рядом с ней сверкал ламинированный список доступных песен.
Макс и Рома стояли, сгорбившись над ноутбуком спинами к ней, а Костя, который только что оторвался от своего стола, заметил ее и весело позвал:
— Иди сюда!
Карина махнула ему рукой и подошла. Сони и Толи в это время не было на месте.
— Надевай, — Костя передал ей бумажный колпачок на резинке, какие обычно надевали на голову на днях рождениях.
Карина покрутила его в руках. На нем гласила надпись: «Крузенштерн: человек и пароход!». Рядом с текстом выглядывала довольная мордашка кота Матроскина.
Улыбка скользнула по лицу Карины:
— Какая милота!
— Это Сонина идея, — сказал Костя.
Карина только сейчас заметила, что все вокруг уже украсили свои головы этими яркими колпаками. Она, недолго думая, надела свой тоже.
Макс и Рома, увидев Карину, радостно поприветствовали ее, как старого друга.
— А почему оперетта? — спросила Карина.
— Есть еще просто хор, но его тяжело слушать так долго, совсем тоска смертная, — Костя скривил лицом.
— Если следовать тематике мероприятия, — вмешался Макс, — то, конечно, нужно оставлять церковный хор, потому что в конце XVIII века преобладала именно эта музыка. Тогда еще не было оркестров, это только начало возрождаться. И вся музыка была в управлении церкви.
Карина присмотрелась к одежде Макса и Ромы. На них были стандартные джинсы с футболками, только на талии у них величественно выделялись широкие синие пояса, украшенные странным свертком, похожим на сверток с картой. Интересно, что у обоих парней пояса и свертки были в точности одинаковыми.
— Но, — Костя согнул брови и наклонил голову, — мы решили чуть отойти подальше в годах. Поэтому у нас тут будут и оперетты, и Чайковские, — он повернул голову в сторону тележки с граммофоном, — и Шостаковичи.
Карина тоже посмотрела на крутящуюся пластинку, после чего ее взгляд отошел в сторону, и она опять ахнула. Там стояли «вкусные столы».
— Жаргал сегодня совсем в ударе, — заметил Рома.
С открытым от изумления ртом Карина приблизилась к столам. Ее внимание сразу привлекло огромное блюдо, на котором по одному в строго продуманном порядке расположились овощные медальоны, а между ними мелькали нарисованные тонкие стрелочки из красного соуса. Карина повернула голову в сторону плаката с маршрутом экспедиции и сразу поняла, что это он есть. Медальоны — это остановки экспедиции.
— Поняла, где что? — спросила Жаргал, и от неожиданности Карина аж подпрыгнула.
Жаргал сначала опять слишком близко подошел к ней, но потом сам это заметил и отошел на шаг назад. На его кулинарной шапке забавно выглядел другой колпак, на котором хитро улыбался кот Матроскин. На поясе же у него висела старинная книжка, имевшая оттенок цвета папируса.
— Я только начала рассматривать, но про маршрут уже поняла, Карина показала рукой.
— Голова! — довольно заулыбался Жаргал, — они овощные и протертые, если что. Твердых кусков там нет.
Карина посмотрела на него и расплылась в нежной улыбке. Впервые кто-то подумал о ней и о ее вкусовых предпочтениях.
Я Жаргал. Внутри моего мягкого и большого тела скрывается великое сердце и много простой бурятской любви к окружающим меня людям. Сегодня я хорошо потрудился, готовясь к вечеринке. На моем кофейном лбу уже образовались пять капелек пота…
— Это «позы Доброй Надежды», — Жаргал показал на две тарелки с виду обычных поз, но наверху каждой из них были воткнуты зубочистки с маленькими бумажными флажками, о которых Карина никогда раньше не слышала, — про мыс еще скажут сегодня. А позы я решил сделать с традиционными африканскими специями.
— Вау, как интересно, а какие? — глаза Карины заблестели.
— Кориандр, — Жаргал смотрел в потолок и загибал пальцы, — кумин, паприка, кайенский перец, чеснок и тмин. Я почитал, что Южно-Африканская республика любит в еде многослойные вкусы. Кстати!
Он быстро отошел куда-то в сторону, а затем вернулся с небольшим фотоаппаратом в руках:
— Это тебе, можешь уже всё фотографировать.
Он быстро объяснил ей, как пользоваться аппаратом, и она сделала пару снимков «вкусного стола».
— Привет! — сказала Соня, подойдя к ним.
Карина снова вздрогнула, потому что уже прицелилась к новому кадру.
— Ой извини, не хотела пугать, — Соня сложила руки на груди и склонилась.
— Ничего страшного, — отмахнулась Карина и улыбнувшись, тоже поприветствовала Соню.
Соня пришла без костюма и каких-либо аксессуаров, кроме колпака «человека и парохода». Но Карина заметила, что под ненакрашенными ногтями у Сони было много земли.
— Я сюда еще час назад приехала, чтобы все оформить, а потом мне надо было отлучиться, — отчиталась Соня, будто от нее требовали рапорт.