Окончательная синхронизация
Шрифт:
— Я слушаю вас, Мишель! Вы необычайно задумчивы сегодня, что-то случилось?
— Никак нет, мой генерал! Объект «Сфинкс» работает по плану…
— Что-то вы недоговариваете, Мишель. Я не девушка, с которой вы хотите расстаться, узнав, что она беременна. Смелей, мой друг, говорите, что вас смущает!
— Мой генерал… Меня беспокоит… Точнее, я несколько озадачен неожиданной активностью наших «друзей».
— Чем же она неожиданна, Мишель? На то мы и поставлены, чтобы пресекать активность, как вы выразились, наших «друзей».
— Создается впечатление, что они знают, где именно находится…
— Не
— Скорее все вместе, мой генерал. Замечена слежка за курьерами. У меня складывается ощущение что наши «друзья» знают, кто именно является курьерами, правда без четкой привязки к основному курьеру — разрабатывают всех.
— Бог с ними, Мишель, пусть разрабатывают! Пока наши «друзья» будут бегать за курьерами, проект уже вступит в финальную фазу, их усилия окажутся совершенно напрасными. У вас другое мнение, мой друг?
— На всякий случай я бы пустил в работу резервную не засвеченную группу курьеров. А прежняя пусть пока поводит наших «друзей» за нос. Подыщем им другой маршрут, подальше от основного, пусть они бегают за ними, как собаки за лисой. Естественно, я готов сделать это только в том случае, если вы не возражаете, мой генерал? Мне кажется, так будет надежнее!
— Я возражаю, Мишель! Категорически возражаю! Надежности это не добавит, а вот нервотрепка перед решающим шагом нам ни к чему. Идите, Мишель, и продолжайте то, ради чего создана ваша служба — охраняйте!
— Слушаюсь, мой генерал!
Разговор прервал телефонный звонок. Генерал дождался третьего звонка и лишь тогда снял трубку. Он знал, что этот телефон особый и секретарь не будет интересоваться, удобно ли ему разговаривать с абонентом. Абонент слишком высокого звания, чтобы разговаривать с генералом через посредника — это прямой звонок, но и у генерала есть свои принципы. Три звонка, чтобы не думали о нем, как о послушной собачке, нетерпеливо ждущей приказа хозяина. Три звонка и только тогда «Слушаю!»
Генерал не произнес ничего, кроме первого слова. Он выслушал абонента и положил трубку на телефон. Погруженный в мысли, он не сразу заметил переминавшегося с ноги на ногу Мишеля.
— Вы свободны, Мишель! Меня ни с кем не соединять, я буду очень занят в ближайшее время. И еще, Мишель… давно хотел вам сказать… бросайте к черту вы эту службу и поезжайте к своей девушке. Поезжайте, пока не стало слишком поздно… Идите, Мишель!
Мишель недоумевал по поводу внезапного откровения генерала, он относил это к неожиданному звонку и той информации, что получил генерал. Возможно, грядут большие перемены и действительно пора спрыгивать с корабля, отправляющегося в опасное плавание. Но не пыльная служба в Париже, хорошее жалованье и перспектива роста — бросить все это, ради странного понятия «любовь»? Нет уж, извините. Девушек много, а служба одна, — думал Мишель, выходя из кабинета и плотно закрывая двери.
Мужчина в персидском расшитом халате, вальяжно развалившийся в старинном кресле, сидел расслабленно до самого момента, как за его подчиненным закрылась дверь. Щелчок замка прозвучал для него пистолетным выстрелом, лицо напряглось и побледнело. Он вскочил из
«Ты птица! Ты умеешь летать! Вспомни, как это приятно оттолкнуться и взлететь в синеву! Взмахни крыльями и лети!»
Незримый приказ отправил генерала в последний полет, не оставляя выбора, не испрашивая разрешения и без права отмены, потому что приказ был принят давно. Пришло время исполнять приказы.
Генерал считал себя главным действующим лицом и надеялся своими глазами увидеть результаты невиданного в истории человечества эксперимента. Он сам создал всю структуру безопасности эксперимента, лично отбирал ключевые фигуры, без его подписи не принималось ни одно важное решение.
Кроме него существовал совет четырех, в который входили высшие руководители государства. Но не те, которые стоят на трибунах и принимают полномочных послов. Эти старались всеми силами оставаться в тени, сосредоточив в своих лапах ниточки власти, потоки денег, разведку и контрразведку, полицию и мафию. Они делали деньги из всего, что можно было продать, подчиняли своей власти все, что имело ценность.
Они считали себя вершиной пирамиды, и надеялись на монопольное владение высшим секретом мироздания. Только генерал имел контакт с четверкой, только он видел каждого из них, отчитывался о результатах, и получал прямые приказы. На всякий случай генерал вел личный секретный архив, в котором собирал компромат на своих хозяев. Это давало ему шанс остаться в живых при любых изменениях ситуации.
Он был нужен тем, кто сверху и тем, кто снизу. Генерал получал приказы и воплощал их в реальные проекты. Он знал практически всех, и это обстоятельство перевесило чашу весов его судьбы. Его знания стали опасными для тех, кто знал, как ими можно воспользоваться без согласия генерала.
Смерть разорвала цепочку. Архив остался бесхозным в секретном сейфе небольшого банка, не причинив ни малейшего вреда тем, для кого должен был стать бомбой. Исполнители делали свою работу, подчиняясь ранее разработанным планам. Безопасность пресекала попытки стащить чужую тайну. Высшие лица прятались в тени, словно жирные пауки, потирая лапки в ожидании завершения проекта. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Точнее упасть на асфальт с четырнадцатого этажа, чтобы разбиться насмерть. Рожденный ползать…
Лишь спустя некоторое время охрана генерала сумела связать крики внизу, вой сирен подъехавших полицейских и медицинских машин с охраняемым ими объектом. Охранять кабинет стало пустым занятием, операция перешла в решающую фазу, лишние объекты не должны мешать ее завершению. Лишнее должно опасть прахом. Мир праху…
— Вы отдаете себе отчет, что сказанное вами требует немедленной и самой жесткой реакции?
— Да, отдаю. Но считаю необходимым обратить внимание на пункт 2.4 и 7.8 докладной записки.