Олег Меньшиков
Шрифт:
Заметно, что Ормонд и Меньшиков играют в разных ритмах, что тоже по-своему определяет их способ существования. Грезы юнкера и темп жизни деловой женщины, выделившей время для посещения, в которое она должна точно уложиться. Все просчитано, продумано, хотя, возможно, Джейн сама не ожидает от себя той эмоциональности, с какой она говорит Андрею:
"Иногда кажется, что мы мстим жизни. Потом оказывается, что мы мстим сами себе". Прошлое вдруг встает перед той, которая как будто навсегда зачеркнула его, чтобы оно не мешало существовать размеренно, комфортно, разумно - в том смысле, чтобы не тратить себя на бесполезные чувствования и страдания.
Как истинно влюбленный, он творит из всего происходящего праздник. Приезд Джейн - СОБЫТИЕ! Никакой прозы - только поэзия! Только бы слышать ее голос! У него восторженный взгляд - снова округлившиеся по-детски глаза, как у ребенка, дождавшегося желанного новогоднего подарка. Именно в эти минуты Андрей начинает возводить храм их общего будущего, она отчасти дарит ему такое право - в его представлении. Причем Толстой это будущее четко себе рисует, не зная, с какой легкостью действительность разрушает подобные замки на песке. Все для него впервые. Может быть, и в последний раз, потому что такие люди из породы однолюбов... Но сейчас только безоблачное счастье, которым Андрей окутывает, как мантией, себя и Джейн.
Пока он не знает, что любимая им женщина всем своим прошлым не стыкуется с его воображаемой героиней. Михалков строит на этом противоречии дальнейшее развитие отношений Толстого и мисс Маккрекен. Для этого ему и была нужна Джулия Ормонд с ее холодноватостью, энергией, определенной мужской хваткой, декорированной неярким, но умелым женским обаянием, в разрешении деловых проблем. И парящий в небесных высях русский юноша, который очень сильно разобьется, упав с этих прекрасных высей на грешную землю. Пока рубеж намечен, тонко обозначен - так, чтобы еще не давать о себе знать ни Андрею, ни Джейн. Они сами, каждый своим путем, придут к точке пересечения, когда все откроется с беспощадностью безжалостных реалий. А пока "паутина" любви, как говорил Лев Толстой, все больше связывает их.
В одну из главных сцен фильма - присягу юнкеров на Соборной площади, которую они приносят государю, режиссер вводит крупные планы Джейн. Толстой видит ее - она пришла на площадь в такой святой для него день! Он улыбается ей, идя в строю, посылает ей улыбку, уверенный, что она ждет ее! Теперь он может бесстрашно объясниться, сделать предложение, получить ее согласие. Иначе бы она не стала ни навещать его, ни появляться на Соборной площади. Для юнкера все в мире "образуется" (опять слово из Толстого Льва) любовью. Этой стихийной силой, живой, своеобразной логикой для Андрея замкнут круг бытия.
Все слилось - государь, которого он любит, присяга - клятва офицера служить Родине, чувство к Джейн. Гармония повсюду... Твердо печатая шаг, с тремя красными тюльпанами, он идет к Джейн ясным, солнечным, весенним днем. Улыбается миру... В эти минуты актер действительно сбрасывает весь груз прожитых им, Олегом Меньшиковым, лет. Ни грана душевной усталости, горечи неосуществившегося, что присуще каждой человеческой жизни. Только юная, девственная вера в то, что на любовь отвечают любовью, что все должно непременно сбыться, зло никогда не коснется своей рукой будущего его и Джейн.
Откуда ему знать, что жизнь наша - великая путаница, что бывают препятствия недоступные, сокрушающие надежды и ожидания. Андрей почти летит в дом Маккрекенов -
Ситуация драматическая - и комическая. Соперники сталкиваются, но генералу и в голову не приходит, что мальчишка-юнкер осмеливается претендовать на облюбованный его командиром предмет страсти.
Исполненный уверенности в победе, в связи с этим расположенный ко всему миру Николай Карлович фон Радлов радуется встрече, сразу, по-военному, решив использовать знания Толстого в английском, которым сам генерал не очень-то владеет. Разве что солидно, веско произносит "уеs" самое доступное ему в английском слово. Слава богу, очень короткое и понятное. Зато Андрей потрясен. Но не имеет права свои чувства обнаружить.
Режиссер снова выстраивает сцену на контрасте состояний героев, что подхватывают и реализуют Меньшиков и Петренко. Победоносный командир, идущий на штурм крепости, которая, по его предположениям, сдастся без боя... И юнкер, не имеющий права перечить командиру, обязанный выполнить его приказ... Прочесть Джейн послание старого холостяка, адресованное мисс Маккрекен, в котором он просит ее руки... Михалков удивительно умеет открывать в жизни острое смешение драматизма и юмора. По сути, мы так и живем едва ли не каждый день, иначе бы давно сошли с ума, особенно в наши дни. В данном же случае ситуация локальна, но сгущена в красках до предела.
Поразительно смешон влюбленный генерал, деловито продумавший весь церемониал сватовства. Портреты престарелых родителей - матушке девяносто, она еще жива, отец умер... Музицирование - то есть аккомпанемент, под который юнкер должен читать генеральское послание с широким использованием стихотворных строк, должных подчеркнуть, видимо, сколь велико и поэтично чувство Николая Карловича, дождавшегося к годам шестидесяти своего часа. И Андрей, постепенно приходящий в себя после того, что ему приказал - по форме попросил - вышестоящий чин...
Меньшиков не играет того взрыва, что, на первый взгляд, ему как будто диктует встреча с генералом. Он словно замирает. Только больше не улыбается, не печатает шаг. Сидя рядом с генералом в коляске по пути к Маккрекенам, только слушает, на самом деле с ужасом осознавая то, что ему предстоит сейчас сделать. Не протестует - во-первых, вышколен, во-вторых, потрясен настолько, что не может сразу сообразить, как быть ему самому? В доме Маккрекенов скованно двигается, молчит, когда фон Радлов представляет его как одного из самых одаренных своих учеников...
"Что делать?.. Что делать?.." Актер живет этой мыслью, внешне оставаясь безучастным к происходящему. Старается не смотреть на Джейн точно найденная деталь. Если посмотрит - не выдержит, сорвется, что Андрей сейчас интуитивно понимает.
Так же безучастно поначалу он читает текст - домашнюю заготовку генерала, постепенно осознавая, что происходит. Но он должен вмешаться, должен прекратить этот фарс! Он в роли Сирано (хотя тогда еще не было пьесы Ростана). Генерал, с удовлетворением аккомпанирующий цитатам, которыми он объясняется в любви, потому что своих слов не нашел... Исполнитель его роли - юноша, во внуки ему годящийся... Хватит! Интонационный переход у Меньшикова не резок, когда Андрей начинает говорить "от себя". Что-то живое, подлинное постепенно пробивается в его крепнущем голосе.