Ольга. Наследие богов
Шрифт:
— Ты на людей намекаешь?
— Я знаю, что тут их быть не может, но… — развожу руками. — Меня отговаривали возвращаться на Землю, мотивируя это тем, что неких господ постигла глобальная катастрофа в связи с тем, что вы забрали меня, а не подготовленную ими девушку. В связи с чем, эти неизвестные вполне могут доставить мне определённые неприятности. Из мести, к примеру.
Взгляд Рольфа вмиг приобретает отстранённое выражение. Пауза в разговоре затягивается, и я не выдерживаю:
— Ты уже доложился другу?
— Пока
— А мне он уже звонил, — сообщаю в ответ и возвращаюсь к тесту. Оно как раз успело немного расстояться.
Выпекание блинчиков голову тоже не занимает. Стою себе, думаю о внезапно свалившихся на меня несчастьях под тихое шуршание за спиной. Когда в поле зрения появляется тарелка с очищенными фруктами, местными аналогами манго, я вздрагиваю от неожиданности.
— Это мне? — уточняю на всякий случай.
— Тебе, — в голосе Рольфа слышна улыбка.
— И с чего это такая забота? — бросаю подозрительный взгляд через плечо.
— Так, — очень вразумительно мужчина, отходя к столу, где его ждёт-дожидается позабытый на время планшет.
Как несколько дней назад я нечаянно ловлю обрывки мыслей и образов Рольфа. Лицо моментально загорается:
— Ты… — я давлюсь воздухом, — ты ко мне сегодня ночью в сон залез, чтобы я расслабилась после нервного дня?!
Рольф прячется за монитором, а я испытываю дикое желание огреть его чем-нибудь по голове. К несчастью, лопаточка для этих целей не подходит.
— И после этого ты, — выделяю голосом местоимение, — сомневаешься в наличии логики у меня?! Я, если ты не забыл, в силу определённых причин не привыкла расслабляться таким образом!
— Ну, хочешь, я попрошу у тебя прощения, и пообещаю больше так не делать! — взрывается он, грохнув планшетом по столу.
— Это ты сейчас на меня злишься или на себя, потому что тебе самому понравилось?
Рольф щурит глаза и в его словах плещется сладкий яд:
— С удовольствием отвечу на твой вопрос, после того, как ты ответишь на мой.
— Да пошёл ты! — бросаю в сердцах и возвращаюсь к сковороде.
За спиной слышится усталое:
— Куда?
— Это просто такое выражение, — поясняю для особо вежливых. — К сожалению, в вашем языке нет слова, достойного для замены того, что в моём обозначает конечный пункт этого путешествия.
Думаю, он понял, что дорога, которой я предлагаю ему прогуляться не из приятных. Ожидаю уточняющих вопросов и требования объясниться, но Рольф меня удивляет:
— Извини. Я на самом деле не подумал об этом, и…
— И? — я поворачиваюсь в предвкушении какой-нибудь ответной гадости, воинственно зажав в руке своё единственное оружие — деревянную лопаточку.
— И у тебя чудесная фигура. Я по достоинству оценил её еще при нашей первой встрече.
Я в замешательстве! И матсэ этим
— Буду в тренажёрном зале. Позови, если понадобится помощь.
После того, как он выходит в холл, я закрываю лицо руками и выдаю любимое словцо Милы, старательно повторяя интонацию:
— А-фи-геть!
Уф! Действительно стало легче!
Блины съедены, посуда поставлена на помывку в машину, вопрос «Какие планы на день?» встаёт ребром. Заглядываю в глаза Рольфу, чтобы он уловил его. Вздыхает — фокус удался!
— Прогуляемся? — матсэ вскидывает руку с раскрытой ладонью, предлагая обдумать вариант.
Перед мысленным взором тут же встаёт унылый пейзаж города, кажущегося вымершим. Невесело как-то, однако есть у меня одно предположение! Допустим, только наш дом является исключением, и только его коридоры оживляет пение птиц и деревья с газонами. Среди альвисов достаточный процент составляют те, кто мог бы стать матсэ, но не стал из-за нестабильности. Так вот, если этих альвисов заставили бы жить в условиях, которые даже существо с нормальной психикой до срыва доведут, как долго они продержались бы?
— В Кунте ведь все здания внутри оформлены как это? — с нетерпением жду подтверждения своей догадки и в тоже время опасаюсь, как бы Рольф не стал строить себя дурачка и задавать наводящие вопросы!
— Да, — отвечает он, заставляя выдохнуть от облегчения, — суровые уличные виды компенсируются внутренним решением зданий. Они, кстати, весьма разнообразны.
— Здорово! Покажешь мне что-нибудь этакое?
— Например? — Рольф улыбается. — Хочешь пообедать на дне бассейна, внутри которого плавают огромные древние гады?
Я содрогаюсь, представляя, как надо мной проплывает косяк каких-нибудь двухметровых латимерий, после чего спрашиваю:
— А можно что-то менее экзотическое. Меня вполне устраивают птички! И ты их тоже любишь!
Вряд ли про любовь к пернатым Рольфу стоит напоминать, но это я, наверное, с перепуга!
— Ну, хорошо, Ольга. Будут тебе птички!
На сердце стразу легче становится, потому что слова матсэ, хоть и звучат многообещающе, но обещают приятное.
К вечеру я едва стою на ногах, и глаза слипаются. Для прогулки по внутренностям города Рольф нанял авиетку, поэтому на обратном пути до дома, где располагается наше временное жильё, я некоторое время клюю носом, а потом и вовсе впадаю в дрёму, пристроив голову на чём-то мягком и приятно пахнущем свежестью.
Мне снится концерт, на котором нам удалось побывать. Даже во сне монотонные переливы местного народного инструмента погружают в то же состояние, что и в зале: тело и душа разъединяются. Последняя будто парит, оторвавшись от физической оболочки, как минимум, на метр.