Олимпик
Шрифт:
Когда только приспособился, корабль сильно тряхнуло. От удара макушкой что-то треснуло, видимо, не выдержал пластик. В глазах помутилось, чуть сознание не потерял.
— Крис? — испуганно крикнула Марго. — Что происходит?
Её голос не дал упасть в забытье. Макушке досталось по полной программе. Я ошарашено огляделся вокруг, всё как в тумане и даже бывший капитан расфокусировалась.
— Больно-то как.
— Крис?
Марго навалилась на меня, пытаясь потрясти, приводя в порядок.
— Крис, не молчи! Говори что-нибудь!
— Наверное, мы нарвались-таки на ракету, —
С другой стороны, оно так и могло оказаться, если ракета снесла один из боковых стабилизаторов, или разорвалась рядом с ними.
— Жив я, Марго, жив, — в глазах стало проясняться, мозги постепенно приходили в порядок. Нет, тогда, в шлюпке, меня ударило сильнее. И ещё, теперь я буду ненавидеть летать в космос до конца своих дней. Два полёта, и чем заканчиваются? Это уже тенденция, причём плохая.
Или же специально шлем начну надевать. И не снимать его ни при каких обстоятельствах, даже если выглядеть буду по-идиотски.
Некоторое время ничего не происходило. Корабль летел, нас, судя по всему, никто не обстреливал. В качестве правдивости моей догадки, дверь в каюту открылась, и на пороге появился Шмалик.
— Ух ты! — первым делом выразился он. — Вот это вас тут знатно потрепало. Все целы?
— Шмалик, не шути так! — я еле-еле вылез из-под стола. — Докладывай!
— Нам удалось вырваться, капитан, — с готовностью заговорил сержант. — Огюст — мастер! Одна ракета подорвалась на каком-то обломке, наверное, от «Летучего голландца», а вот вторая ударила рядом. Но ничего страшного, корабль цел, а мы успели влететь в атмосферу прежде, чем с «Дрона» стрельнули ещё раз.
— Надо будет пожаловаться генералу О'Нилу, что его ребята немного расслабились, — я, наконец, смог выбраться и выпрямиться.
— Хех, — Шмалик оценил шутку. — В общем, мы ждём, что делать дальше, капитан.
— Как что? Свяжись с Гриссомом! Доложи обстановку, расскажи всё, что знаешь сам. А я сейчас подойду, только башку успокою. До сих пор трещит.
Надежда, что Шмалик угостит меня убойными таблетками, какими в прошлый раз угостил Уорик, умерла сразу, как только сержант помчался выполнять приказ.
Когда я появился на мостике, голова продолжала болеть, всё ж удар сильным оказался. Шмалик налаживал связь с Комитетом, но пока ничего у него не получалось.
«Файерфлай» вошёл в атмосферу где-то в районе Большого моря, огромного водоёма пресной воды. Это чуть больше тысячи километров от Дакетта. Получается, наш пилот пытаясь уйти от ракет, маневрировал в космосе, а не прямиком к Дакетту двигался. Впрочем, это не беда. В атмосфере «Файерфлай» ничем не уступет самолётам. Полёт в космосе и в атмосфере — разные вещи, лишь для мелких истребителей, размером со спасательную шлюпку, скорость не имела значения. Но истребители — отдельный разговор.
Когда Дакетт показался в пределах видимости, связь, наконец, наладилась. Вместо Гриссома на связь вышел Веллер.
— Полковник сейчас инспектирует полигон, Крис, — на сей раз наш технический гений был серьёзен, как никогда. — Дела у нас неважные: связи по-прежнему нет, небоскрёб торговцев превратился в крепость, которую взять можно только с большими потерями — там засела пара сотен бойцов. Даже если мы направим туда всех полицейских и армию, жертв будет немеряно.
— С воздуха пытались убрать антенну? — поинтересовался я.
— Пытались, только Кромвель тоже не за просто так свой хлеб ест: сбивает все, что подлетает к башне ближе, чем на пару километров. Сбитые вертолёты падали на жилые районы так что мы больше не решились это повторять. Так же он уничтожил ракеты, запущенные военными.
— Но полигон, всё же, не удержал, — усмехнулся я.
В ответ Веллер только пожал плечами.
Была у меня мыслишка подсобить нашим ребятам с помощью «Файерфлая». Да только вряд ли получится. В смысле, может получиться только хуже. Впрочем, шут с ней, антенной. Сейчас у меня другая задача. Наверняка Кромвель уже знает, что на корабле бушует малыш-кришту, а тот, кто может его успокоить, сбежал.
Полигон находился недалеко от Дакетта и был замаскирован под брошенный химический завод. Впрочем, не совсем так: завод стоял на том месте и не использовался уже давно. Когда я впервые появился на Олимпике, он уже бездействовал. Снести и построить развлекательный парк оказалось в своё время накладно, потом про проект забыли. А вот КТК однажды выкупила завод у городских властей, можно сказать, задарма и перестроило под свои нужды. Куда смотрел Комитет и полиция — хороший вопрос, да только никакого криминала там не отмечалось. Торговцы чего только не скупали. Так что на подобные сделки мало кто обращал внимание. С другой стороны — это уже не важно. Дело сделано: полигон в наших руках.
«Файерфлай» величаво проплыл над Дакеттом. Чтобы особо не нарываться на неприятности, обогнули башню КТК стороной. Представляю, что сейчас чувствуют люди на улицах города. Космические корабли нечасто пролетают над городом. Так же нечасто, как около Олимпика появляются «Летучие голландцы». То есть эти дни стали днями невероятных вещей.
Завод расположился километрах в десяти от южной черты города, спрятался в небольшой, заросшей лесом, долине. С высоты мы его обнаружили быстро. К тому же смогли связаться с Гриссомом. Теперь он встречал нас на специально подготовленной для посадки площадке. «Ковчег» сюда, конечно, не сядет, да и вообще подобным кораблям опасно влетать в атмосферу планет. Но, как-то колонисты погрузили малыша там, на его родине, значит и выгрузку как сделать, тоже знают. Так что и по этому поводу можно не волноваться.
«Файерфлай» сел на площадку между административным и производственным корпусами. Его тут же окружили бойцы спецназа, взяли трап на прицел, мало ли чего.
Первым вышел Шмалик с пилотом. Последнего тут же подхватили под белы рученьки два бойца и увели в административный корпус. Похоже, Гриссом решил на некоторое время обосноваться здесь, справедливо полагая, что полигон в скором времени станет центральным местом действия.
Затем вышли мы с Марго. Подполковник нас встречал у конца трапа и удивился, увидев мрачную женщину в форме капитана военного судна с наручниками на запястьях. Вопросов не задавал, только бровь поднял, мол, что за шутки.