Олимпионик из Ольвии
Шрифт:
– Чудеса-а! – восхищённо воскликнул Плавт. – Побудь ещё там. Я спущусь к тебе. Тоже хочу крикнуть.
Вдоволь накричавшись и нашептавшись, мальчишки оставили театр и поднялись назад на вершину холма.
– Что дальше? – взглянул на Тимона Плавт.
– Дальше? – Тимон почесал затылок. – Дальше… Тут неподалёку есть небольшой рыночек. Купим там чего-нибудь сладкого, подкрепимся, а потом я покажу тебе ещё одно интересное местечко. Согласен?
Свернув в небольшой проулок, затем ещё в один, мальчишки попали на крохотный рынок, где торговали исключительно съестными продуктами. Там они быстро отыскали лавку со сладостями и купили по две небольшие и, как уверял торговец, сладкие лепёшки. Тут же, отойдя в сторонку, ребята принялись за их
84
Килик – сосуд для питья.
– И что же у нас осталось? – достав из кармана, пришитого изнутри хламиды, деньги, сказал Тимон. – Осталось ещё на четыре сладкие лепёшки. Что будем делать?
– Знаешь что, Тимон… – замялся Плавт. – Я хотел бы привезти что-нибудь матери.
– Хорошее предложение! – поддержал Плавта Тимон. – А я отнесу две лепёшки тётушке Мелиссе.
– Вот и отлично! – обрадовался Плавт.
Вернувшись к лавке с лакомствами, они купили ещё по две лепёшки, которые, по их просьбе, торговец завернул в чистые полотняные тряпицы.
Попетляв по проулкам, мальчишки снова оказались на краю холма, но уже совсем в другом месте.
– Взгляни-ка сюда! – предложил Плавту Тимон и широким жестом показал в сторону востока. Плавт посмотрел, куда указывал Тимон, и восхищённо ахнул. Там вдали, отражая голубизну неба, во всю свою ширь расстилался Гипанисский лиман. На далёком противоположном берегу лимана синела полоска леса.
– А внизу – это Ольвийский порт, – сказал Тимон. – Летом тут тесно от кораблей. Но сейчас навигация в Элладе только начинается, и потому у причалов всего два корабля.
Издали и порт, и корабли казались маленькими, игрушечными.
– А вообще, к нам заходят корабли со всего света, – продолжал Тимон, – из Пантикапея и Фанагории [85] , Синопы [86] и Гераклеи [87] , Милета [88] и Афин. Случается, из Финикии [89] приплывают.
– А где она, эта Финикия? – полюбопытствовал Плавт.
– Не знаю, – пожал плечами Тимон. – Говорят, очень далеко. Подальше самой Эллады.
85
Фанагория – город на территории нынешнего Таманского полуострова.
86
Синопа – греческая колония на южном побережье Понта Эвксинского.
87
Гераклея – город на южном побережье Понта Эвксинского.
88
Милет – древнегреческий город на юго-западном побережье Малой Азии.
89
Финикия – древнее государство на восточном побережье Средиземного моря.
– Ничего себе! А что это за дома там, на берегу?
– Это припортовые склады, где ольвийские купцы хранят свои товары. Там же мастерские, которые занимаются ремонтом кораблей. А вон то большое строение слева с серой крышей – видишь? – это склад дядюшки Фокрита. Он свозит туда со всей хоры [90] зерно, кожи, воск, мёд, а оттуда всё это забирают у него купцы, которые приплывают из Эллады. Он даже у скифов кое-что для них покупает…
– Я знаю, – сказал Плавт. – Мне отец, пока мы ехали сюда, рассказывал немного о дядюшке Фокрите.
90
Хора – окружающие город сельскохозяйственные угодья.
– Ну вот, – сказал Тимон, – самое интересное в Ольвии ты увидел. Будет о чём рассказывать дома. Пора возвращаться.
– Ой! Смотри! – встрепенулся вдруг Плавт. – Что это там внизу?
Вдали, справа, со стороны Понта Эвксинского, стремительно нёсся по лиману с убранным парусом узкий и длинный, похожий на хищную щуку с поднятым кверху хвостом, корабль. Его двадцать пар вёсел опускались и поднимались с удивительной слаженностью. Можно было подумать, что всеми ими двигает какой-то один таинственный механизм.
– Это та самая унирема, которую построил для Ольвии Спифон. Тот, чей бюст мы видели в Теменосе, – напомнил Тимон.
Началось лето, навигация в Элладе и её колониях была в разгаре, и в порту Ольвии, как всегда в эту пору, было людно и шумно. Теперь каждый день там кипела с утра до вечера работа.
У длинного берегового причала стояли три корабля. Корабли пришли издалека, два из Аттики, один из Милета.
С первого, нос которого украшала устрашающего вида голова какого-то морского чудища, несколько рабов сносили по сходням на берег большие порожние амфоры и перетаскивали их в один из складов. Руководил разгрузкой надсмотрщик с длинной плетью и зычным голосом. Этот голос был слышен во всех уголках порта.
Тут же, неподалёку, сбившись в тесную кучку, топтались с обречённым видом десятка два высоких светловолосых мужчин. Вся одежда на них состояла из рваных набедренных повязок. Некоторые и вовсе были голыми. Это были пленники, которых скифы пригнали в Ольвию для продажи в рабство. Пленники молчали и лишь угрюмо озирались по сторонам.
Вокруг пленников деловито похаживали два поджарых грека с торчащими вперёд чёрными бородами. У них под ногами вертелся старый низенький скиф, одетый, несмотря на жару, в кожаные штаны и безрукавку. На его голове красовалась грязная островерхая войлочная шапочка. Греки придирчиво осматривали со всех сторон пленников, щупали их мышцы, животы и даже открывали некоторым рты. Скиф же суетился, заискивающе заглядывал грекам в глаза и каркающим голосом нахваливал свой товар. Тут же сидели на земле несколько скифов помоложе со свисавшими с поясов короткими кривыми мечами. Все они тоже были одеты в кожаные штаны и войлочные шапки.
Пленников продавали по одному, поштучно. Если сделка состоялась, старый скиф тыкал в проданного пленника пальцем, что-то выкрикивал, вскакивали два молодых скифа, хватали несчастного за руки и волокли на корабль. Там его принимали греки, надевали ему на ноги колодки и отправляли в трюм.
Когда торг подходил к концу, один из пленников, едва оказавшись на корабле, неожиданно для всех вскочил на борт и, что-то выкрикнув, бросился в воду. Опешившие греки суетливо забегали по кораблю, подняли крик, но спасать бедолагу не стали. По всему было видно, что никто из греческих моряков не умел плавать. Скифы – тем более.
Тотчас между греками и скифами разгорелся спор. Греки требовали вернуть им уплаченные за утопленника деньги, скифы стояли на том, что пленника они препроводили на корабль целым и невредимым, а всё дальнейшее их не касается. В конце концов, скифам пришлось все же пойти на попятную, а то греки отказывались покупать оставшихся шестерых пленников. После этого торг продолжился дальше.
На третьем корабле слышался стук топоров и молотков да повизгивание пилы. Там обнаружились какие-то неполадки, и команда общими усилиями спешно устраняла их перед выходом в море.