Оливковая ферма
Шрифт:
Я дергаю кран с такой силой, что едва не вырываю его из стены. Крошечная зеленая ящерица высовывается из трещины в штукатурке и, обнаружив незваных гостей, стремительно удирает. Мне невыносимо жарко, по лицу катится пот, а вода нужна мне сейчас еще больше, чем Памеле. Она, кстати, уснула, забыв про жажду.
Наконец древний кран подается и начинает с жутким скрипом поворачиваться. «Смазать маслом», — говорю я себе и тем самым начинаю мысленно составлять бесконечно длинный список неотложных дел. Кран крутится и крутится, но из носика не появляется ни капли воды.
— Либо он сломан, либо…
Меня никто не слышит. Я решаю попытать удачи в доме.
Внутри
Москитная сетка кое-где отстала от окон, свернулась в трубочку, что придало большой комнате вид тюремной камеры. В прямоугольных пятнах света на полу из красных керамических плиток — горы скопившейся за годы пыли и высохшие трупики насекомых и ящериц. Мишель стоит рядом со своими les filles [2] , а у тех на лицах написаны ужас и отвращение.
2
Дочери (фр.).
— C’est d'egueulasse, Papa! [3] — возмущается Ванесса, и я вижу, что она едва сдерживает слезы.
— Мы тут все уберем, — спешит успокоить ее Мишель, но и его энтузиазм явно идет на убыль.
— До того как нальем бассейн или после? — саркастически осведомляется одна из девочек и в негодовании выскакивает из комнаты.
— Ch'erie! [4]
— Мишель? — Я замолкаю, так как понимаю, что сейчас не самый подходящий момент для моей новости.
3
Какая гадость, папа! (фр.)
4
Дорогая! (фр.)
— Oui?Догони-ка сестру, — просит он вторую девочку.
— У меня тут появилось подозрение…
— Какое?
У Мишеля расстроенный вид: похоже, он готов опустить руки. Долгий переезд из Парижа в раскаленной машине, доверху набитой людьми, вещами и животными (Памела), в сплошном потоке машин и клубах выхлопных газов, был изматывающим. Мы почти не спали, и нервы у всех на пределе. Даже глухой треск цикад — звук, который обычно кажется мне романтичным, — сейчас выводит из себя.
Я пытаюсь взглянуть на все, что нас окружает, глазами девочек, а не влюбленной женщины, переживающей замечательное приключение вместе со своим возлюбленным. У них летние каникулы. Я — не их мать. Они меня едва знают. Отец уже давно не живет с ними, а место, куда он их привез, принадлежит (вернее, будет принадлежать) ему и чужой женщине, которая к тому же не слишком хорошо говорит на их родном языке. А вдобавок вилла оказалась совершенно непригодной для жилья и у нас не осталось денег на то, чтобы привести ее в порядок.
— Девочки разочарованы, — вздыхает Мишель.
Я слышу в его голосе горечь и усталость и изо всех сил стараюсь не оказаться в роли стороннего наблюдателя.
— Мишель, я понимаю, сейчас не самый подходящий момент, но…
— Может, зря я привез их сюда. В конце концов, это была не их, а наша с тобой мечта.
Была? Слово больно режет мне слух, но я пока воздерживаюсь от комментариев.
— Мишель.
— Что?
— У нас нет воды.
—
— Нет воды.
— Ну значит, ты просто не открыла главный вентиль! — сердито бросает он и спешит следом за дочерьми на улицу. Я остаюсь одна среди теней и комков пыли. Сквозь высокие стеклянные двери я наблюдаю за тем, как две тоненькие девчушки гневно жестикулируют, а их высокий красивый отец пытается успокоить и ободрить их. А мне, наверное, надо заняться разгрузкой машины.
Чуть погодя, успокоив девочек и заметно повеселев, Мишель находит меня.
— Гараж заперт?
— Я его еще не открывала, — отвечаю я, не прерывая попыток починить метлу. В багажнике под тяжестью коробок ее верх отвалился от низа.
— Думаю, главный кран там.
Он скрывается в гараже, находит кран, открывает его, но вода от этого не появляется. В задумчивости Мишель наливает себе стакан вина, а я ухожу в дом.
— Наверное, водопровод питается от наружного резервуара, а он пересох, — через некоторое время сообщает мне он.
— А резервуар откуда питается?
— Пока не знаю. Надо сначала его найти. Мадам Б. говорила что-то об источнике. Я подумал, что это дополнительный источник воды, но возможно, что и главный. Как девочки?
— В порядке, — киваю я. — Пошли на разведку.
— Хорошо. Ты за них не волнуйся. Все утрясется. Им здесь нравится. Правда.
На мгновение я встречаюсь с ним глазами. Последние несколько дней были суетливыми и трудными, и у нас совсем не оставалось времени друг для друга. Я продолжаю водить метлой по выложенному tommette [5] полу в надежде отскрести с него хотя бы верхний слой грязи. Мне не хочется, чтобы Мишель видел, как я расстроена, и не хочется говорить об этом. Это все глупости и скоро пройдет. Просто мы очень устали. Мишель подходит ко мне и гладит по волосам, по шее. Я упрямо продолжаю махать метлой, но поднятая мною пыль через минуту оседает на прежнее место. Все бесполезно. Чтобы отмыть этот дом, требуется огромное количество мыла и горячей воды.
5
Шестигранная терракотовая половая плитка (фр.).
— Je t’aime [6] . Пожалуйста, не забывай этого, — шепчет Мишель и поспешно уходит.
Как же нас угораздило ввязаться в это безнадежное предприятие? Я начинаю вспоминать.
Всю свою жизнь я хотела стать хозяйкой старого, пусть запущенного, но элегантного и благородного дома с видом на море. В мечтах мне представлялся райский уголок, где станут собираться друзья, для того чтобы поплавать, отдохнуть, поговорить и поспорить, поесть фруктов, собранных здесь же в саду, и насладиться восхитительными блюдами, которые я стану готовить на открытой кухне и выставлять на освещенный свечами длинный стол. В моей Утопии рекой текли мед и домашнее вино, а гости с радостью ели и пили, дремали под шелест листвы и тихие звуки джаза и до рассвета сидели на улице под усыпанным звездами небом. Там, забыв о светских условностях и городской суете, собирались путешественники, художники, влюбленные, дети и большие семьи. А я, незаметно ускользнув от веселящихся гостей, пряталась в своей прохладной комнате с каменным полом, книжными полками вдоль стен, разложенными картами и словарями, включала компьютер и с наслаждением погружалась в работу.
6
Я тебя люблю (фр.).