Омар Хайям (проблемы и поиски)

Хайям Омар

В известной мере В.А. Жуковский прав -- в четверостишиях Омара Хайяма немало противоречий, Однако, главным образом, эти противоречия объясняются не противоречивостью взглядов самого поэта, а различным толкованием исследователями его четверостиший.

Одни ученые воспринимают рубаи Хайяма как гимн человеческой свободе, воспевание радостей земной жизни, другие толкуют их как выражение мистической любви к абсолютному божеству, суфийские [С-008] обращения к богу. Характерно, что одному и тому же рубаи разные ученые часто дают совершенно противоположное толкование.

В современной науке утвердилось убеждение, что Хайям не был ни суфием, ни правоверным мусульманином. Хотя и в наши дни встречаются еще люди, берущиеся толковать стихи Хайяма в суфийском плане или в духе ортодоксального ислама,

однако строгой наукой подобные попытки не принимаются всерьез.

Таким образом получается, что "непостижимая противоречивость" Хайяма, отразившаяся в характеристика, данной ему В.А. Жуковским, обусловлена не столько тем, что Хайяму приписываются стихи разных поэтов, сколько различными позициями, с которых исследователи подходили к оценке его стихов.

Мы уже говорили, что у себя на родине Омар Хайям не пользовался таким признанием, как другие великие персидские поэты: Фирдоуси, Саади, Хафиз. Вмести с тем трудно согласиться с утверждениями некоторых европейских исследователей, будто Хайям вовсе не был известен в Иране, что как поэта его открыли европейцы. Самым убедительным опровержением этой точки зрения служит тот факт, что четверостишия Хайяма сохранились. в многочисленных рукописных списках как литературного, так и философско-религиозного характера: непопулярные стихи едва ли станут переписывать веками. Об известности Хайяма-поэта свидетельствуют также многочисленные цитаты из его стихов в различных сочинениях (исторических, философских и теософских).

Как нам кажется, объяснение тому, что Хайям не был так популярен, как, например, Саади и Хафиз, надо искать в том, что для персидского читателя он был поэтом необычным, резко отличавшимся от других поэтов характером творчества, системой образов, изобразительными средствами.

По персидским литературным канонам, в поэте больше всего ценят умение создать новые образы, по-персидски "маани". Отметим, что содержание понятий "маани" и "образ" не совсем совпадают. В европейской поэтике образом называют применение различных средств поэтической выразительности. Можно, например, уподобить красавицу -- розе, стан красавицы -- кипарису, и тогда роза станет образом красавицы, кипарис -- образом стройного стана. Созданный одним поэтом, этот образ при повторении теряет оригинальность, может превратиться в литературный штамп. В персидской поэзии все по-иному: в стихотворениях каждого поэта десятки раз встречаются "розы" и "кипарисы", но там они служат лишь своего рода основой образа, которая превращается в подлинный образ (маани) только с помощью привлечения новых стилистических и поэтических средств, установления новых семантических связей. Эти многочисленные вариации на одну и ту же тему-первооснову составляют одну из характерных черт персидской поэзии. (Кстати, эта особенность персидской поэзии весьма затрудняет адекватный перевод ее на европейские языки, перенесение в сферу иных литературных традиций, "Вторичные" изобразительные средства, семантические и стилистические ассоциации, играющие такую важную роль в структуре персидского образа, часто исчезают, опускаются при переводе как "несущественные детали". В результате подлинное поэтическое содержание, авторское видение предмета и манера изображения его оказываются утерянными.)

В поэзии Хайяма, с точки зрения знатоков персидской поэзии, образов (маани) сравнительно мало, его стихи почти лишены "вторичных" изобразительных средств, они как бы оголены и предстают перед читателем в форме прямо выраженной мысли. В четверостишиях Хайяма образность, переносное выражение достигается прежде всего не созданием и варьированием старых тропов, а художественным вымыслом иного порядка, основанным на принципах контрастности и сюжетных поворотов. Эта особенность Хайяма выводит его из ряда канонических персидских поэтов, она объясняет, почему персидские ценители поэзии долго не решались признать его поэтические достоинства.

Рубаи (четверостишие) не выступает как основная жанровая форма ни у одного персидского поэта, кроме Хайяма. В форме рубаи писали преимущественно лирические или философские стихи (хотя изредка встречаются даже панегирические рубаи). Пожалуй, можно назвать рубаи преимущественно философским жанром, так как даже интимно-лирические

рубаи у персидских поэтов проникнуты определенным философским настроением.

Примечание:

Только четверостишиями представлено творчество

еще одного поэта XI в.
– - Баба Тахира, однако

его стихи написаны в форме дубайти, отличающейся

от рубаи стихотворным метром.

Уже сам объем рубаи -- четыре строки, из которых три (иногда и все четыре) рифмуются между собой, диктует определенные условия организации текста, подбора средств поэтической выразительности. В рубаи, разумеется, не может быть эпического начала, в нем невозможны детальные описания, психологическая детализация. Жесткие рамки формы требуют от поэта высокого мастерства и таланта. Хайям, избрав этот жанр, остался в нем непревзойденным: даже рубаи такого гениального поэта, как Хафиз, уступают хайямовским,

Рубаи Омара Хайяма отличаются от стихов других персидских поэтов также природой лирического героя. Разумеется, не обладая подробными (и достоверными) биографическими данными об Омаре Хайяме, трудно сказать, насколько образ лирического героя в его стихах тождественен автору, -- скорее можно говорить об обобщенном персонаже, воплотившем в поэтической форме черты ринда, вольнодумца-гуляки, столь популярного в кругу литераторов и образованных людей Ирана и Средней Азии в XI--XII вв. "Обозначен" лирический герой бывает по-разному: он выступает и как повествователь от первого лица, и как адресат, к которому обращается автор, и как собирательный тип, олицетворяющий все человечество.

Персидская лирика Х--XI вв., из недр которой выросло творчество Хайяма, в основном развивалась в двух жанровых формах: касы- [К-006] да (панегирик) и газель (любовно-лирическое стихотворение), при- [Г-001] чем газель как форма сложилась значительно позднее. И в касыде, [Г-001],[К-006] и в газели персидских поэтов Х--XI вв, лирический герой во взаи- [Г-001] моотношениях с мамдухом (восхваляемым) и возлюбленной выступает как личность неравноправная, приниженная. Поэт Х--XII вв. называет себя "рабом", а возлюбленную или мамдуха -- "властелином", "султаном", "падишахом". Для художественной иллюстрации взаимоотношений между этими персонажами поэты Х--XII вв. широко пользуются парными сравнениями типа: сокол -- трясогузка, орел -утка, барс -- олень, лев -- антилопа и пр., -- где первый член сравнения служит образом мамдуха или возлюбленной, а второй -лирического героя. Во взаимоотношениях с судьбой лирический герой персидской поэзии Х--XII вв. также занимает подчиненное положение: он целиком зависит от нее и безропотно сносит удары рока и "коловращение небес", считая борьбу или сопротивление бесполезными. Самый великий из персидских поэтов Х в., Рудаки, в творчестве которого замечаются определенные черты независимой личности, пишет о судьбе и людях в таких выражениях:

В мирских садах не думай о плодах,

Одни лишь ивы плачут в тех садах, [comment]

Приблизился садовник. Берегись!

Пройди как ветер и пребудь как прах.

(пер. С. Липкина)

О взаимоотношениях лирического героя и судьбы (или этого мира) Рудаки пишет и в других своих стихах:

Жестокий этот мир лишь мачехе подобен,

Он с пасынком свиреп и к падчерице злобен.

У Рудаки и других поэтов лирический герой сравнивается с шаманом, а судьба (или "этот мир") -- с кумиром, идолом, что опять-таки подчеркивает зависимый характер их взаимоотношений. Не только призыва к бунту против несправедливости судьбы, но даже слабого намека на протест не найдешь у поэтов Х в. Они констатируют факт произвола рока и лишь иногда выражают нечто вроде недовольства. Коллизии творец -- лирический герой у предшественников Хайяма мы не находим вовсе. (Исключение в этом отношении представляют лишь некоторые стихотворения Насира Хосрова, в частности "Спор с богом", однако подлинность и атрибуция его весьма сомнительны.) Только у Омара Хайяма впервые в истории персидской поэзии художник резко заявляет о своих разногласиях с создателем, вступает с ним в полемику и бунтует против него. Хайям -первый персидский поэт, который ввел в свои стихи идею конфликта между поэтом и творцом, а коллизию поэт -- судьба, наметившуюся в литературе Х в., разработал в целостную поэтико-философскую концепцию.