Омега
Шрифт:
Однако в метакосмосе с «ветвящимися» путями Времени подобный парадокс возникнуть не может.
ЧИСТИЛИЩЕ. 2 июля 1978 г., город Харьков.
– Эликен, Эликен, Эликен…
Хельги с трудом перевела дыхание. Пальцы все еще сжимали мои плечи, на губах таял забытый вкус ее помады.
– Эликен…
Она не открывала глаз, и я порадовался, что Хельги не видит моего лица.
– Очень хотела тебя увидеть. Очень! В последние дни мы как-то странно… Нет, не это хотела сказать. Едешь в эту экспедицию? Завтра, да? Не уезжай, Эликен! Махнем вместе в Алушту, можно взять путевки в пансионат…
Ах, вот оно что! Конечно, я ведь зашел проститься.
…Эту улицу теперь не узнать. Вместо привычной глухой стены – наглая разухабистая реклама, исчез чугунный забор, асфальт сменила серая скользкая плитка. Хорошо пройтись дорогой Прошлого, просто так, без всякой цели – вспомнить, попытаться вдохнуть забытый воздух давних лет.
Только «просто так» не получается. Сейчас мы с Хельги не только в Прошлом. Мы в Настоящем. Страшный сон грамматика: время глагола – настоящее прошедшее, не случившееся.
– Зачем тебе эти раскопки? Ты не собираешься заниматься скифами, экспедиция чужая, ты хотел копать Херсонес. Следующий курс такой сложный, я буду занята, ты тоже, нам всегда не хватает времени…
Обычно Хельги опаздывала, я ждал у подъезда по полчаса, но сегодня пришла вовремя, даже на пару минут раньше. Неужели из-за каких-то куцых трех недель? Тогда, тем – этим! – летом, жарким летом 1978-го мы просто поговорили по телефону. Хельги спешила, собирала вещи, обещала написать…
– …Мы с тобой давно хотели куда-нибудь поехать, все как-то не складывалось, не получалось…
Ее губы вновь ткнулись в мое лицо.
Сегодня все изменилось. Такой Хельги я еще не видел – ни тогда, в далеком 1978-м, ни позже.
– Эликен, почему ты молчишь? Это ты? Скажи, это ты, настоящий?
Признаваться поздно, уходить – тоже поздно. Сегодня она ждала не меня, непрошенного гостя из Грядущего. Братец меньший, я промолчу. Не обижайся, но так будет лучше. Если узнает – не простит, ни меня, ни тебя, безвинного.
Оставалось вспомнить, как я когда-то улыбался.
– Снять маску-фантомаску?
Быстрый взгляд близоруких глаз – недоверчивый, слегка испуганный.
– Нет, нет… Это ты, Эликен, вижу. Не обращай внимания, я просто пыталась пошутить. Глупо, но… Извини, должна была сказать тебе раньше. Дело в том, что мы… Я…
За эти годы довелось прочитать немало баек, сочиненных «наблюдателями». Именно их охотничьи рассказы соблазнили очень многих выложить кровные за первый набор «трех таблеток». Особенно горазды братья-американцы. Почти на каждом DP-сайте есть рубрика «Second Chance». «Я все-таки взял хоум-ран». «Она меня поцеловала, о-у-у-у!». «И тогда я врезал уроду!..» Уверен, половина всего сочиненного – неправда. Мячи медленнее летать не стали, а «она» даже со второй попытки едва ли соблазнится каким-нибудь Неуловимым Джо. Тем паче, поди проверь! Но пишут, тешат комплексы. А если, не дай господь, моя мыслишка насчет Запаздывания подтвердится, если это в конце концов осознают…
О-у-у-у-у!
А вот мы, бродящие среди родных осин Минувшего, почти не вмешиваемся. То ли пресловутый менталитет мешает, то ли опыт предков. Недаром американские «наблюдатели» все чаще вместо «Past» пишут «Tale» или даже «Wonderland». У нас же то и дело мелькает: «погост» – со строчной, не с прописной. «Вчера был на погосте, набор № 2, время Погружения – восемь часов».
И что есть Истина? Как всегда – посередине? Или «где-то там» – тоже, как всегда?
…Хельги хотела меня видеть, чтобы рассказать о своем отъезде. Рассказать – и позвать с собой, в долгий марафон от Москвы до Гарварда.
Настоящее прошедшее, не случившееся. The truth is out there…
– Я подумала… Ты хочешь поступить в аспирантуру, но у нас будет трудно, ты ведь беспартийный. В Москве проще, там есть не только кафедра в МГУ…
– Кафедра Васи… Василия Ивановича Кузищина? Нет, уж, спасибо, я лучше в школу! В сельскую.
– Можно в Институт Всеобщей истории, в нем работает какая-то Голубцова…
…Елена Сергеевна, душевный человек. Докторская диссертация по крестьянским общинам Малой Азии римского времени. Интересно, защититься она уже успела?
Так все и было – или очень похоже. Только не тем – этим! – летом, а тремя годами позже, когда я уже поступил в аспирантуру на нашей кафедре. Менять Будущее на московскую неопределенность так и не решился. К тому же я здорово обиделся на Хельги. Уехала, не сказав, не предупредив…
Но ведь сказала! Сказала, позвала, даже про Елену Сергеевну сумела узнать. Значит, придется записку писать – самому себе образца 1978-го. Мой братец меньшой, может, и слышит, да не разумеет. Знать бы, где он сейчас?
Легко сказать – записку. А чем мотивировать? Приступом амнезии?
– Эликен…
Хельги остановилась – уже возле самой двери подъезда.
Обернулась.
– Сколько лет госпоже Базилевской?
– Которой? – моргнул я как можно наивнее.
Откуда студенту истфака знать такое? Наталья Петровна Врангель, в замужестве Базилевская, 1914 года рождения…
– Дочка Врангеля, живет в Париже.
Не один крючочек – целых два. Не поймаюсь на фамилию, подцеплюсь на Париж. Наивно, но с выдумкой. Молодец!
– Тебе виднее, Хельги. Недобитые золотопогонники – по твоей части. А что?
А то, что все-таки не поверила.
130.
Что мы можем сказать о мире многих измерений?
В этом мире Время – пространственно; временные события должны существовать, а не случаться, то есть существовать до и после совершения и лежать как бы на одной плоскости. Следствия должны существовать одновременно с причинами. То, что мы называем законом причинности, там существовать не может, потому что для него необходимым условием является Время. Там не может быть ничего, измеряемого годами, днями или часами. Не может быть «прежде», «теперь» и «после». Моменты, разных эпох, разделенные большими промежутками Времени, существуют одновременно и могут соприкасаться. Вместе с тем, все возможности данного момента и все их результаты до бесконечности должны быть осуществлены одновременно с данным моментом.