Омега
Шрифт:
Резные листья, тяжелая тень, ярко-синее небо за зеленым шатром…
Эту явку – небольшой домик на Севастопольской горке – нам помогли найти два года назад. Про виноград я, конечно, не знал, но место и без того отменное. Центр, тихий квартал на самой верхотуре, спутниковая антенна над черепичной крышей, небольшой сад за окнами. Сад, конечно, лирика, а вот двор оказался с секретом. С улицы можно увидеть только его часть – ту, что за воротами. Стена, оплетенная виноградом, разрезала двор надвое, образуя закуток, недоступный взорам случайно зашедшего патруля.
Предосторожность нелишняя, но вояки UkrFOR заглядывают сюда не каждый день,
Виноград, тишина, густой чай в глиняной кружке. Почти курорт. Почти…
– …Я той американской стерве пару фоток переслала, – сообщило божье наказание. – Там, где она кейс с баксами открывает. Чтоб не выеживалась и службу знала, сука.
– Да прекрати ругаться! – не выдержал я. – Я этому Субботе…
Сообразил. Прикусил язык. Поздно.
– Объявишь выговор посмертно, – каменно откликнулась Лолита. – и отменишь траурный салют. С тебя станется.
– Не спеши его хоронить, – поморщился я. – Влад… Капитан Суббота – не такой человек, чтобы дать себя подстрелить. Мы так и планировали. Он должен был взяться в бой, бросить часть груза с документами, чтобы янки поверили…
Засопела, провела по лицу платком, вытирая подозрительно покрасневшие глаза.
– Планировали? Тогда позвони ему, у него ведь есть мобила! Позвони, узнай. Сейчас же!
Я покачал головой.
– Нельзя. Он сам со мною свяжется – потом, когда будет можно.
Поглядела недоверчиво. Отвернулась… Хорошо, что можно не прятать взгляд.
Я лгал – и ей и, отчасти, себе самому. Ничего такого не планировалось, Суббота должен был нашуметь на где-нибудь возле Перекопа, обозначить прорыв отряда из Крыма, чтобы группа Аргонца успела проскользнуть незамеченной. Документы – идея самого капитана, не понравившаяся мне с самого начала. Их следует не бросать на землю, а оставлять на трупах. Трупов должно быть много, не один, не два.
UkrFor сообщило о пятерых убитых. Пять трупов – и наши с Субботой паспорта. С капитаном ушло шестеро, оставалось гадать, что случилось, и кто сумел уцелеть. Если, конечно, сумел… Гадать, вновь и вновь убеждая себя, что моей вины нет. У солдата на войне две задачи: выполнить приказ и уцелеть. Первое обязательно, второе – по возможностям.
Субботе я звонил дважды. Бесполезно. «Ваш абонент в настоящее время недоступен». Не-до-сту-пен…
– Я с ним трахалась, – внезапно бросила Лолита. – С Субботой. Вот! В первый же вечер – и потом еще несколько раз. Влад… Капитан Суббота – замечательный мужик. И не зануда, как ты. Понял?
Я лишь пожал плечами. Понял, конечно. И что? То есть, не совсем «и что»…
– Твое дело. Ты, кажется, совершеннолетняя?
– Все, что можешь сказать?
Вскочила, резко мотнула головой.
– И тебе по барабану? Правда? Когда я с тем поляком просто поцеловалась, ты аж зубами скрипел! Неужели не догадывался про меня и Субботу? Ты… Я не верю тебе, Арлекин. Эта сука американская права – тебе нет дела до других, для тебя война вроде компьютерной игры, помесь стратегички и стрелялки – с
Лолита не шутила. Она ждала ответа.
170.
Разве тигр или леопард, образом которых, если тебе угодно, человек является, не сотворены, как и мы, природой и сотворены для того, чтобы исполнить предначертания природы?
Спроси у ягненка, и он ответит, что тоже не желает, чтобы волк сожрал его; спроси у волка, для чего служит ягненок. «Чтобы кормить меня», – ответит он. Волки, которые едят ягнят, ягнята, пожираемые волками, сильный, делающий жертвой слабого, слабый, становящийся жертвой сильного, – в этом суть природы, в этом ее намерения, ее планы. Нескончаемое действие и противодействие, сонм пороков и добродетелей, абсолютное равновесие, одним словом, равновесие, основанное на равенстве добра и зла на земле, равновесие, необходимое для извечного движения планет, для поддержания жизни, без которого все бы разрушилось в один миг.
АД. 28 августа 2004 г., Крым, город Севастополь, улица Людмилы Павлюченко.
Я мог бы сказать.
Мог бы…
Я взялся за оружие не ради высокой идеи. Много их, идей, и слишком густо ради них пролито крови. Не выношу фанатиков с выпученными глазами, не выношу – и боюсь. Из таких и вырастают Засланные Казачки! Нет, не любовь к несуразному государству-новоделу, присягать которому я отказался, заставила уехать в Крым. Я говорил, что мы хотим остаться свободными людьми. Правда – но не все. Не свободными – просто людьми, а не бабуинами – теми, что в джунглях и зоопарке.
Кто бы не творил человека, Господь или Дарвин, биологически мы всего лишь мутировавшие приматы. Разумом, серым веществом, кичиться нечего, бабуины тоже не глупы. Их стая – точная копия нашего общества, точнее, общества, в котором нас заставляют жить. Самый толстый и наглый имеет все – от бананов и самок, остальные ловят в его шерсти блок и подставляют зады. Иначе нельзя – не выживешь.
Я не самоубийца, но искать в чужой шерсти блох не хочу. А быть свободным бабуином среди холуев и холопов невозможно.
Две сильные, жирные обезьяны – Штаты и Европа – хотят загнать нас в свою стаю. Возражающих мало, слишком мало. Бесплатные бананы – вот они, под самым носом, в ассортименте!
Мы, Суббота, Аргонец, наши ребята, живые и мертвые, предпочли остаться людьми. Война и вправду Зверь из Бездны, чудовище, Великое Жертвоприношение, но только так можно заставить себя уважать. Гуманизм, ненасилие и прочие химеры для того и придуманы, чтобы помешать людям остаться самими собой. Недаром первое, что делает тиран – отбирает у народа оружие. Где бы сейчас были штатники со своей гордыней, если бы их предки свыклись с обезьяньей долей? Горели Нью-Йорк и Вашингтон, виселицы гнулись от тяжести повешенных патриотов, враг выигрывал все сражения подряд, но погибшие выполнили свой долг, дав уцелевшим право считаться людьми.