Омерта

Мейер Лана

Слово «муза» беспощадно пульсирует где-то в глубинах сознания, заставляя меня инстинктивно и жестко сжать кистями рук балконную перекладину, и выйти из тени, с целью лучше рассмотреть девушку.

То, что я вижу, действует на меня, как гребаный удар под дых.

Удар резкий, мощный, накрывающий внезапной снежной лавиной, взрывающий внутри спектр эмоций, каких я не испытывал очень давно.

Удар, который парализует каждую клеточку тела, оставляя в движении лишь сердце, которое наоборот спешит обернуться бомбой в груди.

Я не знаю, красива ли эта девушка,

поскольку её лицо почти полностью скрывает маска, но в остальном её образ – это точное попадание в воспламеняющие мое нутро триггеры.

Она вся – сплошной триггер для моих инстинктов.

И мне не нужно разглядывать её ближе, не нужно знать, какая она, чтобы всей кожей ощутить притяжение, манящее к загадочной певице.

Есть в ней что-то до боли знакомое. Зыбкое, призрачное, легкое… едва уловимое, словно постоянно ускользающий свет.

Такая изящная и тонкая статуэтка. Она поет, скованным движением пытаясь расставить в сторону руки, упакованные в длинные серебристые перчатки. Словно птица в клетке, которая не может полностью расправить свои крылья.

Мой взгляд медленно скользит по её бледной коже с розовым подтоном, наверняка тонкой и чертовски чувствительной к прикосновениям.

Выпирающие ключицы и длинная шее, какие я видел лишь у грациозных танцовщиц. Шелк темно-синего платья плотно облегает её хрупкую фигурку, от которой чертовски трудно оторвать взор, особенно когда она тоже поднимает на меня глаза и слегка вздрагивает, рождая во мне острое желание улыбнуться девушке, а после её непревзойденного выступления подойти к ней и увести куда-нибудь в уединенное место.

Удивительно, но эта маленькая не отводит взгляд и умудряется продолжать петь.

А что? Почему бы нам не познакомиться? С удовольствием закручу интрижку на одну ночь. Певиц у меня ещё не было. Хотя не думаю, что её талант нам пригодится. Но вот сам голос у неё что надо и, мне кажется, я могу в красках представить, как сладко она способна стонать и говорить с соблазнительным придыханием.

Совсем юная девочка, но уже можно. Её возраст выдает абсолютно все: осанка, гладкая шея, движения рук. Естественная робость, не присущая женщинам. Невинность и чистота, от которой у меня схватывает дыхание. Почему, бл*дь?

Ответ прост. Глубоко копать в себе не нужно.

В моей жизни так много жестокости, грязи, крови, потерь и падений в кромешную тьму, в бездну, что было бы странно, если б я не обратил внимания на то, что излучает свет. Знакомый мне свет, но все же другой, отличающийся от того, к которому я прикоснулся.

Все до банального просто: мы все, даже такие прожженные моральные уроды и беспринципные ублюдки, как я, ищем свет.

Черт, какого хрена я посвятил ей столь долгий внутренний монолог? Какого черта она завладела моим вниманием.

Не имеет значения. Я хочу её.

Не Памеллу, не любую другую в этом зале, что легко примет мое предложение после рабочего дня.

Хочу эту юную красавицу, лет на десять меня младше.

Возможно,

глупую и наивную, но от этого не менее сладкую и манящую.

Сжать, смять в своих руках тонкую талию, жадно впиться в губы персикового цвета, приглушенно подавив её нежный стон своим рыком. Закусать до крови, накрыть собой, клеймить, использовать, испортить.

Очернить. Потушить. Погасить её проклятый и яркий свет.

Чтобы больше не вызывала во мне таких чувств, не выделялась среди безликих дешевок.

Не взывала к человечности внутри меня своим ангельским голосом.

Накрыло, бл*дь. Да, я знал и помню, что так бывает.

Но после смерти Несс, я не думал, что такое когда-либо повторится. И даже будет сильнее, острее… невероятно. Или я просто забыл…?

Что-то в голове «щелкает», когда я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, мог ли видеть эту девушку раньше?

Да, она в маске, но есть что-то важное, что я вижу, но пока не осознаю. Какой-то знак, сигнализирующий мне о том, что мы встречались раньше. Я выделил её не просто так, иначе и невозможно.

Но где и когда? При каких обстоятельствах, черт возьми?

Ей не больше девятнадцати, я думаю. Мне двадцать девять. Понятия не имею, где наши пути могли пересечься.

Но что-то подсказывает, что интуиция меня не обманывает.

В горле вибрирует тихий рык, когда мой взгляд со скоростью автоматного прицела останавливается на «напарнике» очаровательной певицы. Их ладони соприкасаются в воздухе, когда они начинают петь следующую композицию на итальянском языке, уже более мелодичную и романтичную, лиричную, а у меня внутри все горит, полыхает дьявольским пламенем, и ладони жжет от желания заткнуть ублюдка рядом с ней. Оторвать его грязные лапы от чистейшего света. И отрезать язык, чтобы не смел и не смог петь в унисон с этой девушкой.

Итак, я хочу её. Я принял решение. И вынес её свой приговор. И получу. Быстро, без промедления. И выкину из жизни и мыслей, чтобы не бередила в душе сгнившие остатки милосердия.

– Рик, ты знаешь, кто она? – нейтральным тоном интересуюсь я у Сандерса.

– Она? Киан, что у тебя за взгляд. Понравилась? – вздернув брови, любопытствует Рик.

– Не отвечай вопросом на вопрос, – холодно отрезаю я. – Кто она?

– Откуда мне знать, что за птичка-певичка. Уверен, что одна из дочерей богатеньких гостей. А они те ещё дряни, с детства сидят на золотых горах, поэтому падки на деньги и власть. Классика. Я думаю, ничего особенного, Киан. Если хочешь, проверю. Но время понадобится.

– Не надо. Я сам.

Я не знаю отказов.

И не помню, чтобы женщина, на которую «встал» мой выбор, сопротивлялась, не считая искусственного набивания цены и выпрашивания особенного отношения. Поскольку я итак избалован женским «да», мысль о том, что певица – легкая добыча немного потушила мой пыл.

Но не слова Риккардо повлияли на это. А наблюдение за птичкой.

Не могу понять её.

Словно полна противоречий девушка. Да и танцует на сцене, соблазнительно виляя бедрами, заставляя посмотреть на неё иначе.