Омерзительное рядом, или Собачья доля

Цыганкова Аксинья

Зато характеры их были диаметрально противоположны. Белая была нелюдима, недоверчива и осторожна. Она даже казалась несколько выше и крупнее из-за горделивой осанки, высоко поднятой головы и вечно навостренных длинных локаторов. Рыжая же, напротив, была общительна, игрива и беспардонна, а забавные уши (одно – стоячее, второе – полувисячее) придавали ее образу толику очаровательной потешности.

Белая обычно настороженно следила за Рыжей, когда та подходила к людям, но никогда не предпринимала никаких действий, четко следуя правилу «десяти метров». В моменты, когда она напряженно держала беззаботную сестру под наблюдением, Лена любовалась ее красивым мускулистым силуэтом. Не

каждая породистая собака может похвастаться подобным величавым атлетическим экстерьером. Возможно, ей когда-то досталось от людей, вернее, нелюдей, а, может, у нее от рождения был скверный и тяжелый характер.

В первую встречу Пашка, разозлившись нежданным гостям, схватил с дороги несколько камушков и, грозно улюлюкая, запустил их в собак. Собаки нехотя поднялись, насмешливо глядя на разъяренного мужчину, степенно отошли на пару десятков метров и застыли, как вкопанные. В это время Ленка при поддержке тяжелой артиллерии в лице Галины Петровны принялась бранить мужа за жестокость:

– Как ты можешь?! Они же бездомные! Голодные! Ничего плохого тебе не сделали. Так нельзя с живыми существами обращаться!

Пристыженный Пашка, молчал, в бешенстве раздувая ноздри. Тогда он еще стеснялся с тещей и при теще пререкаться – все-таки финансово поддерживает, с детьми помогает. Понятное дело, такой расклад был временным, но в тот раз он сдержался, не нагрубив. К тому ж, он, как парень глубокомысленный и дальновидный, подумал: «Надо когда-то от детских страхов избавляться. Будем над собой работать», но обиду на жену все же затаил, ибо нечего на мужа при матери свой, да еще и при детях вякать.

В итоге собак он больше не трогал, изредка в моменты гадостного состояния духа позволяя себе слегка шугануть их, устрашающе рявкнув. Собаки охотно принимали эту игру – сначала, лениво переставляя лапы, немного отбегали, выжидали пару минут, потом возвращались обратно, на свою законную кучу гравия.

Лена и, в особенности, Галина Петровна усердно их подкармливали – жалко же. Незаметно подошла зима, и наши сердобольные дамы взялись полностью обеспечивать хвостатых квартирантов провизией, так как погода стояла на редкость холодная для этих широт.

Суровая снежная зима с частыми ураганами и метелями, пробирающими до мозга костей, вынудила сестренок переселиться с груды мелких камешков, служивших им постелью, поближе к дому – в бетонный карман под крыльцом, закрытый с трех сторон от ветра. Спали они исключительно положив друг на другу голову, сплетаясь хвостами и лапами в единое целое.

Паша был обескуражен таким проявлением сверх наглости, но выдворять их на мороз не спешил. Он сам удивился, но за несколько месяцев, прожитых бок о бок с собаками, привык к ним, стал относиться к ним как к само-собой разумеющемуся явлению. Да и страх, смешанный с неприязнью заменили терпимость и сострадание. Тем паче, что детям приносило истинное удовольствие общение с живыми существами, разительно отличающимися от людей.

Ну а пока Игнатовы и собаки, одинаково не слишком хорошо готовые к жестоким морозам, были заняты тем, чтобы выжить и не замерзнуть в условиях лютой зимы, рынок недвижимости встрепенулся, заранее готовясь к началу сезона строек. Таким образом, к весне у Игнатовых появилось целых три семейства соседей на их некогда безлюдной улице. Познакомившись с вновь прибывшими, Ленка с Пашкой облегченно выдохнули – все обычные работяги, без барских замашек и понтов.

– Будем дружить, – по-секрету поведал Пашка жене, пообщавшись немного с новым хозяином наиближайшего земельного участка, – Ленок, прикинь, он такой же простой смертный, как и мы. Не олигарх, нормальный. И зовут его, как меня. Тезка. Жаль, конечно,

что домом обзор нам закроет, но рано или поздно это должно было случиться.

– Лучше бы поздно, – пробурчала Лена, вспомнив как летом они вчетвером носились по пустынному полю, представляя, что вся эта земля – только их, – Была фазенда, а станет клетушка шестисоточная с железным забором по периметру.

– Ну почему же железным? Можно кирпичный замутить. Только это дорого, а денег лишних у нас с тобой нет, – «успокоил» Пашка жену, – Мне кажется, он долго будет строиться.

– Почему это?

– Да плакался, дескать, бабла мало, жизнь тяжела и т.д и т.п.

– А-а-а! Знаем мы таких. Жалуются направо-налево, а сами на мешках денег сидят и гадить ходят на золотой унитаз, – ядовито съехидничала Ленка, все еще ревнуя «свой» земельный удел к новым хозяевам.

Как ни странно, права оказалась Лена. Сосед Павел за полгода выстроил трехэтажный особняк с балконами и огромными витражами, возвел гараж и баню, не забывая при этом изредка сетовать на отсутствие финансов. Пашка с Ленкой посмеивались над этой его особенностью, искренне недоумевая, зачем он им врет, и прозвали его между собой подпольным магнатом. Игнатовы от природы не были завистливы, их отнюдь не донимали думки: у кого сколько денег и где взять столько же. Безусловно, амбиции были у обоих, но добиваться всего они были приучены честным путем и собственными силами. Не даром их магнитом когда-то притянуло друг к другу: как рыбак рыбака видит издалека, так и чистая, светлая натура, не изъеденная ненавистью, завистью и злобой, ищет себе подобную.

Магнат Павел был сдержанно дружелюбен, крайне прижимист. Когда Пашка Игнатов предложил благоустроить общую дорогу, сосед корректно, но резко дал понять, что совершенно не заинтересован в этом предприятии, и что если кто-либо хочет выкидывать свои кровные, нажитые непосильным трудом, в бездонную яму, то это его личное дело. Пашка, пока еще по-юношески горячий и бескомпромиссный, немного вспылил, но Лена приложила все усилия, чтобы охладить его пыл:

– Паш, ну чего ты? Давай не будем ни с кем ссориться

– Ага! Тебе легко говорить! А я своими собственными руками каждый камень вдоль дороги выложил, и три дня потратил, чтобы завести окол, трактор нанять и разровнять. Так просто думаешь?! А всё для чего? Для этого магнатишки, который теперь и пальцем не шевельнет? – не унимался Пашка, – Общее дело ведь!

– Козел он. Да. Но и мы больше не будем на рожон лезть. Вот начнет днищем машины дорогу цеплять, быстро зашевелиться. Его жаба точно задушит. Сам прибежит как миленький.

– Надо, наверное, «забить». Что называется, «понять и простить», – вздохнул Паша.

Сей разговор стал отправной точкой, когда Игнатовы начали потихоньку черстветь, покрываться толстым панцирем, засунув альтруизм куда подальше.

Белая и Рыжая приняли новых жильцов не очень вежливо: Белая по-обычаю сторонилась их, Рыжая – систематически облаивала. Как-то раз «магнат» раздраженно осведомился:

– Это ваши собаки?

Лена честно ответила, пожав плечами:

– Да как бы нет. Приблудились прошлым летом. Мы не гоним.

Тема была исчерпана.

Белая как была нелюдима, так и осталась, разве что дистанцию, на которую Игнатовым можно было приближаться к ней, сократила. Правда, Августину и Богдана она не воспринимала как угрозу, и снисходительно позволяла себя погладить, только не долго. Рыжая, в свою очередь, веселая хитрюга, охотно шла на контакт со всеми Игнатовыми, размахивая хвостом, как помелом. Она ни капли не стеснялась выпрашивать еду, семеня по всему двору след в след за Леной или архи жалостливой Галиной Петровной.