Омоложение доктора Линевича
Шрифт:
Линевич вышел на остановке и огляделся, куда бы ему зайти, чтобы написать записку-пропуск в собственную квартиру. На углу он увидел скромное кафе.
— Чашечку кофе, — попросил он официантку, заняв единственный свободный столик.
Тотчас в кафе зашла девушка в синем костюме и, беспомощно оглядевшись вокруг, видимо, решилась. Она подошла к столику Линевича и смущенно спросила:
— Можно?..
— А? Что? — вскинулся Линевич, обдумывавший текст записки. — Да-да, пожалуйста! — спохватился
Девушка уселась напротив Линевича и, стараясь не смотреть на него, попросила официантку.
— Пожалуйста, чай и пирожное с заварным кремом… Нет, два, пожалуйста! — И кинула быстрый смущенный взгляд в сторону Линевича: как-то этот странный рыжий парень отнесся к ее заказу?
Линевич вежливо сказал:
— С заварным — это очень вкусно.
Девушка покраснела, не зная, как ей следует поступить: одернуть этого юнца, вздумавшего с ней разговаривать, или пропустить реплику мимо ушей.
Она от смущения сделала неверный ход, ответив на сделанное замечание, так сказать, по существу.
— Если так, почему себе не закажете? — спросила она.
— Я? — удивился Линевич. — Старики не едят пирожных!
Он вдруг спохватился: как он мог забыть, что у него внешность не старика, а юноши? Что подумает эта милая девушка? Может быть, примет его за пьяного?
Но девушка звонко рассмеялась. Ей показалось, что ее сосед — веселый шутник и умеет отпускать шутки с совершенно серьезным лицом.
— В таком случае и я — старушка, — весело сказала она, невольно втягиваясь в разговор. — На много ли вы старше меня?!
— Если вам, как я думаю, восемнадцать, то ровно на сорок девять, — улыбнувшись, ответил Линевич. Улыбка его относилась к тому, что его собеседница примет и это заявление за шутку. Но девушка неожиданно обиделась.
— Значит, вам… шестьдесят семь? — нахмурившись, сказала она. — Вы что? За дурочку меня принимаете?!
Она даже перестала есть второе пирожное. (Первое она съела быстро, но грациозно. «Как котенок», — подумал Линевич, с удивлением уличая себя в неожиданном интересе к этой незнакомой ему… студентке? продавщице?)
Ему вдруг захотелось рассказать ей свою странную судьбу. Даже не только рассказать — пожаловаться, увидеть на этом милом лице сочувствие, желание помочь… Но он не решился.
— Уверяю вас, я далек от шуток, — грустно сказал Линевич. — И я вовсе не хотел вас обидеть. Простите, я вот… записку…
Он огляделся в поисках, где бы добыть листок бумаги. Авторучка у него была.
Бумаги не оказалось. На столе был лишь листок с едва заметной машинописной копией меню. «А черт с ним!» — почему-то рассердившись, подумал Линевич и написал на оборотной стороне меню:
«Уполдома по Сиротскому пер., 5. Прошу вас пустить моего племянника, которого, как и меня, зовут Петр
Дату? Дату надо поставить для правдоподобия более раннюю. Так. Готово. Вообще здорово придумано. Он поднял глаза. На него с любопытством смотрела девушка.
— Надеюсь, вы пишете не предсмертную записку? — весело спросила она.
У Линевича вдруг заныло сердце. Очень сладко заныло. Ага, знакомое чувство! Вот такое испытывал он давно-давно, в молодости, он тогда легко влюблялся в девушек с синими глазами. А у этой именно синие. Кажется, редкость. Жалко уходить. Да, но уходить надо. Предстоит нелегкое объяснение с управляющим дома и с соседками. Но, с другой стороны…
— Как вас зовут? — дрогнувшим голосом спросил Линевич.
— Майя, — ответила девушка.
Положив на мрамор стола деньги за пирожные, она встала и, как показалось Линевичу, с каким-то сожалением посмотрела на него:
— А вас?
— Петр Эдуардович… Петя, — сбивчиво сказал Линевич и тоже встал. — Я в сторону Сиротского, нам по дороге?
Не отвечая, Майя пошла рядом с рыжим парнем, вызывавшим в ней любопытство. Вызвать в девушке любопытство — это большое дело для парня!
— Вы здесь живете? — спросила Майя.
— Да… Жил, — снова не очень уверенно ответил Линевич.
— А теперь? Теперь где живете? Линевич беспомощно развел руками.
— Пока нигде.
— Вы ушли от семьи? — строго, даже сурово спросила Майя, метнув в него синюю молнию.
— Нет, что вы! — удивился Линевич. — У меня не было семьи. — Он чему-то улыбнулся. — Вот разве племянник..
— Племянник не считается, — быстро заметила Майя и вдруг решилась задать вопрос, который давно вертелся у нее на губах: — В каком институте учитесь? Я — в медицинском!
Она сказала это с гордостью. Линевич вздохнул и сказал рассеянно:
— Я тоже кончил медицинский. Только тогда это называлось не институт, а факультет.
— Когда это — тогда? — удивилась Майя. Линевич опомнился:
— Я шучу. Я тоже недавно поступил. Сейчас на втором курсе.
— А почему не участвуете в команде КВН вашего курса? Я в команде всех знаю: и Васю Курочкина, и Стебелькова, и Машеньку Дробязго… Но лучше всех отвечает на вопросы Леня Дутиков. Очень, очень начитанный парень, — добавила она «взрослым» голосом слова, которые она, видимо, слышала от других. — Умница.
— Умница? — спросил Линевич. — Вызубрил парочку вопросов и ответов из викторины, вот и все!
«Я становлюсь идиотом, — ужаснулся в душе Петр Эдуардович. — Я, кажется, приревновал эту незнакомую девицу к неизвестному мне молодому человеку!»