Омут мечты
Шрифт:
Благодаря реабилитации я стала сильнее, чем была когда-либо, самостоятельней, чем может и должен быть школьник, я действительно максимально поборола боль от случившейся трагедии, позволила своей жизни вести меня дальше, жить эту новую жизнь, радоваться каждому дню, позволяла окружающему миру показывать мне новые горизонты, ставить цели и достигать их. Поэтому в какой-то момент я поняла, что папа стал отставать от меня, точнее как будто замер в своей борьбе за жизнь. Но я так и не поняла боролся ли он вообще, поскольку за два года после смерти мамы мы так ни разу и не заговорили о ней, мы вообще особо не разговаривали, исключительно деловые разговоры по хозяйству. Папа же продолжал погружения в свои миры, где он уже не описывал дивную природу и фантастические составляющие, а зачастую был главным героем, сильным, могущественным и неизменно кого-нибудь спасал, объединял народы, руководил восстанием и в итоге вставал во главе престола, города, страны, этого самого мира.
У меня же были друзья,
Всё произошедшее со мной за последние уже почти три года подготовило меня ко многим испытаниям, мне часто приходилось отбиваться в школе и на улице, в том числе и физически, во мне неожиданно проявился боевой характер. И всё же я не была готова к тому, что папа пропал шестого апреля, на следующий день после моего дня рождения (одиннадцатилетие я отметила с бабушкой) и ровно через три года после маминой смерти.
Проклятое шестое апреля. Но в этот раз я недолго страдала. Через неделю уже переехала жить к бабушке, а ещё через шесть лет пропала я сама.
Глава 2
Наша жизнь с папиными сказками каким-то чудесным образом смогла вписаться в мир научных достижений. За последнее столетие человечество смогло далеко продвинуться и измениться, однако, наша планета продолжала активно погружаться в пучину новых болезней и природных катаклизмов. Людям же как всегда оставалось только верить и выживать.
Мой отец Грегор Вайт был одним из самых главных разработчиков на станции «Приют». Эту станцию организовали ещё в начале тридцатых годов двадцать первого века, наложили на неё множество грифов различного вида секретности, возложили на неё самые большие надежды и, конечно же, вложили огромные деньги. Основной целью был поиск ответов на множество вопросов, возникающих у человечества: лекарства от болезней, разработка новых технологий для улучшения качества жизни людей, создание новых искусственных материалов взамен постоянно исчезающим с нашей планеты, даже изучение подсознания и поиск новых цивилизаций. Мой папа всегда был невероятно умным, даже гением, ещё в институте ему предложили работу на станции, с которой он не раздумывая согласился. Уже в двадцать пять лет папа возглавлял отдел, а после смерти мамы, когда стал пропадать из дома, получил должность одного из пяти главных разработчиков, которые создавали и руководили проектами на станции. Думаю, последний проект и забрал его.
Официально папа был признан пропавшим без вести, а я – окончательно сиротой. В тот период по какой-то причине исчезло много людей, буквально за несколько дней в правоохранительные органы было подано рекордное количество заявлений, а по телевизору и на просторах интернета крутили ролики, где выдавали множество различных версий и теорий от самых нелепых про похищения людей для совершения различных голых обрядов до массового перемещения во времени. Но пропажа моего отца была самой загадочной и известной, поскольку он и был известным человеком, на его счету множество открытий, которые повлияли на качество жизни людей. А самое главное последнее – наличие миров, где также существуют различные существа и люди. Этот проект был начат ещё с момента создания «Приюта», но именно благодаря папе значительно продвинулся. Когда папа рассказывал мне сказки на ночь, он иногда упоминал про этот проект, который однажды поможет ему реализовать свою мечту и окунуться в эти сказки.
В итоге пять дней спустя после исчезновения все слухи запретили, они просто исчезли как будто их и вовсе не было. Нам выплатили приличную компенсацию, и назначили все положенные выплаты. Спорить мы не стали и вопросов больше не задавали, просто приняли новую реальность, которую нам предоставил мой папа.
Бабушка всю жизнь работала учительницей, но ей пришлось уволиться, чтобы ухаживать за мной, когда я болела. Сейчас бабушка работала в библиотеке, не самой популярной в городе и соответственно работа была не самой оплачиваемой, но библиотека была определённо самой уютной. Там были большие витражные окна, стояли деревянные столы и мягкие стулья, рядом с окнами стояли красивые железные торшеры, которые освещали столы вечером, после того как солнце заканчивало свой день невероятным закатом. Эта игра света мне всегда казалась чем-то волшебным, чем-то забытым в этом мире. Здесь я любила делать уроки, иногда засиживаясь допоздна. Поскольку я унаследовала мозги своего отца, то уже в пятнадцать лет смогла поступить в институт инновационных технологий на факультет научных разработок. Этот факультет был секретным, приходилось много учить и изучать самостоятельно, но мне это нравилось.
С каждым днём я всё чаще стала задумываться над тем, как я похожа на отца. Эта мысль посещала меня всё чаще и всё сильнее угнетала. С одной стороны, он много мне передал, что помогло сейчас, однако я боялась стать похожей на отца, ведь этот факт отрицать уже было сложно. Бабушка говорила, что я полная копия моей мамы, такая же добрая, но при этом смелая, а мозги папы – просто наследство, которое он задолжал.
Бабушка действительно любила меня и гордилась мной, она оберегала моё личное пространство, не вторгалась в него и позволяла самостоятельно принимать решения, оказывая при этом поддержку. Я уже пропустила этап детства, и бабушка максимально создавала мне возможности, чтобы я прожила нормальную юность. Но увы, я повзрослела, возможно, из меня получился не совсем зрелый взрослый, но бывают и вечные дети, что по мне хуже.
У меня были друзья, не смотря на свою загруженность в учёбе я довольно часто гуляла, как мне казалось. Подруга Натали продолжала дружить со мной, даже тогда, когда наши пути в учёбе разошлись. Мы действительно были разные. Я любила джинсы и толстовки, она же была девочкой в платьях, у меня была копна кудрявых рыжих волос, она крашеная блондинка, я даже не особо помню её натуральный цвет, путь к блондинке она начала довольно рано и был он невероятно тернистым. После исчезновения папы я любила бегать, чтобы разогнать дурные мысли, Натали же любила нескончаемый шопинг, который только нагнетал на меня эти самые мысли. И всё же две противоположности притягивались.
После школы Натали поступила в колледж изучать туристический бизнес и обзавелась множеством знакомств, у неё образовался круг друзей, в который она ввела и меня. Приняли меня хорошо, даже очень, мне нравилось, что они не из области науки и с ними легко, так я получала разгрузку от моей умственной нагрузки.
Моё появление в институте было воспринято по-разному, но однозначно я произвела эффект. Дочь самого Грегора Вайта, к тому же девушка и самая молодая на факультете. Я не знала каким качеством больше всего бесила людей, ведь каждое в отдельности могло вызвать негодование и возмущение, а если всё вместе сразу, то уж не знаю… К сожалению, в основном это была зависть, с годами созревшая в ненависть. Это я поняла от зазнавшихся отпрысков папиных коллег, которые здесь преподают и до сих служат в «Приюте», ведь им очень хотелось упомянуть про темное прошлое моего отца и рассказать все секреты. Правда папиных коллег осталось не так много, но они смогли внести смуту и задать тон остальным. Были и те, кто всё же имел своё мнение, они в определённой степени восхищались моим отцом и ценили его вклад в науку, но субъективно они его также недолюбливали. Таким образом напряжение определённое было, преподавателей периодически тянуло меня «завалить», но это только мобилизовало меня, и я входила в умственный азарт, чтобы не дать себя в обиду.
К вечеру я сильно уставала, когда азарт и настрой пропадали, хотелось всё бросить и стать… А кем стать? Повзрослеть пришлось давно, а науку я по-настоящему любила, так что просто шла к бабушке в библиотеку, в место моей силы, напитывалась книгами и очередными знаниями.
Отношения со студентами тоже не складывались. Сложно составить обо мне собственное мнение, когда вокруг столько злых подсказчиков, поэтому меня сторонились. В какой-то момент стали чрезмерно донимать те самые отпрыски коллег моего отца, смазливые тощие ботаны, которые смелые только, когда не одни и всегда действуют исподтишка. Они долго ходили за мной и довольно громко напоминали про таинственное исчезновение моего отца, намекая на то, что дело здесь нечисто, и это он виноват в исчезновении всех остальных людей. Именно эту мысль я пережёвываю и перевариваю годами в своей голове, эту мысль не предполагали даже самые жёлтые газетёнки и бессовестные блогеры, эта мысль никогда не произносилась вслух до этого момента, все эти годы я боялась, что кто-то думает точно также, а хуже всего – точно знает. Почти две недели я слушала в спину эти выкрики, они преследовали меня почти каждую перемену, свидетелей становилось всё больше и больше, а спать я стала меньше. Я должна была прекратить это как можно скорее. В тот день мне не помешал даже свидетель в лице отца одного из парней, который вёл пару и упорно не реагировал на поведение своего сына. В конце пары, когда мы уже выходили из аудитории, я услышала очередное брошенное как нож в спину обвинение, их было трое, и я не выдержала. В рюкзаке у меня всегда лежали книги, много книг, поэтому, когда я развернулась и рюкзак по инерции полетел в голову одному из них, а потом и остальным, я уже не могла остановиться. Не могу сказать, что я действовала в состоянии аффекта, я всё осознавала и совершенно не боялась ответной реакции, даже ждала, но её не последовало. Когда я остановилась, они лежали на полу, побитые и шокированные, очки одного были разбиты. Я ликовала ровно минуту, пока не подняла глаза на остальных. Все выглядели такими же пришибленными, как и эти трое, но мне показалось будто некоторые из них сдерживали улыбку. Тут я вспомнила про преподавателя, когда наши глаза встретились, я наконец поняла чем рисковала, и меня обуяла невероятная паника, я не могла вылететь из института. Минута-другая, но препод стоял и казалось сейчас заорёт ту самую страшную фразу, которая уже крутилась у меня в голове, но он молчал, пока наконец не покинул аудиторию, не забыв перешагнуть своего сыночка, даже не взглянув на него.