Омут
Шрифт:
– Как выписали? – удивился я, - Погодите! Она же еще вчера…
– Что вчера?
– Просто я не думаю, что она выздоровела! По крайней мере, вчера мне так не казалось!
– Николай, послушайте. Методы лечения в нашем отделении, как вы знаете, не стандартные. Можно даже сказать, несколько экстравагантные. Я не могу раскрывать вам всех тонкостей терапии, но вы можете поверить мне на слово, что Татьяна достигла весьма внушительных результатов в лечении. Причем, в ее конкретном случае, случилось это намного раньше, чем мы изначально прогнозировали. Это ее большая личная победа, поверьте! Очень надеюсь,
Она снова погладила меня по плечу. Стоило больших усилий, чтобы не отстраниться. Эти постоянные прикосновения, как и ее улыбка, тон ее разговора – все это выводило из себя.
Ничего не говоря, я вышел из столовой и отправился в свою комнату. То, что произошло, казалось полным абсурдом, нелепицей какой-то. То, как вела себя Татьяна, никак не состыковывалось с тем, что в этом мире считается выздоровлением от СПС. Если воспринимать нормальные человеческие чувства, как диагноз, то она еще вчера была безнадежно больным «спэсом»! Вариантов было всего два: либо Татьяна мне врала и искусно притворялась, либо врала Аглая. Я склонялся ко второму варианту. Нет. Правильнее будет сказать, что я был уверен в том, что Аглая врет. В таком случае, где же сейчас Татьяна?
Регеций вошла без стука. Мне это не понравилось.
«Она хотя бы во сне стирает с лица эту приторную улыбку?» - подумал я, усаживаясь на кровати. Психиатр, опять же, без приглашения разместилась на противоположной стороне.
– Итак, Николай! Вы провели с нами свой первый день, и я хотела бы услышать, что вы обо всем этом думаете.
Я пожал плечами. Разговаривать с ней очень не хотелось. Попытавшись найти хоть какую-нибудь причину для отказа, но не найдя таковой, решил, что попробую свести все разговоры к минимуму. При этом еще раз попытаюсь разузнать детали таинственного исчезновения Татьяны.
– Неплохо. Я уже говорил, что удивлен.
Она некоторое время продолжала меня изучать взглядом, затем посмотрела в какие-то бумаги, шумно вдохнула носом и сказала:
– Николай, - еще одна пауза, - Вижу, вы расстроены тем, что Татьяна покинула нас. Я права?
– Да, есть немного. Скажем так: меня это настораживает.
– Угу… Она вам нравится?
– Да. Она хороший человек.
– Она говорила вам о том, что хочет выздороветь?
– Да.
– А на ваш взгляд, она была здорова?
– Не думаю.
– В чем это выражалось?
– Она была слишком эмоциональна. Наверное, так.
– Это были положительные эмоции?
– По большей части – да.
– А как вы думаете, больной человек испытывает по большей части положительные эмоции?
– Ну, это слишком обобщенный вопрос, чтобы применять его к какому-то конкретному случаю. Шизофреник, к примеру, тоже может веселиться без особой на то причины. Но это ведь не делает его здоровым.
Она одобрительно изогнула брови.
– А вы не глупый человек, Николай. Это похвально.
– Жаль, что вы это только сейчас поняли.
– Хм… И вы мне не верите.
– Не верю.
– Что ж, благодарю за искренность, Николай. В таком случае наша сегодняшняя беседа будет просто бесполезной. Прежде, чем начать терапию, мне придется представить вам доказательства своей правоты. Вы со мной согласны?
– Не совсем понимаю, о каких доказательствах идет речь, но, наверное, вы правы.
– Хорошо, - снова улыбка, - Тогда до встречи. Не буду отнимать у вас время. Отдыхайте, наслаждайтесь спокойствием. Если вам все же захочется со мной поговорить, можете обратиться к дежурной на рецепции, и она обязательно меня найдет. Хорошо?
– Да.
– Приятного дня, Николай.
– Взаимно.
Она вышла. Я с облегчением выдохнул. Все три часа, которые оставались до обеда, пришлось пролежать на кровати с пультом в руках, бесцельно переключая каналы телевизора. Когда динамик на стене пригласил в столовую, есть еще не хотелось. Усилием воли я заставил себя сползти с кровати и выйти из комнаты. Постояльцы стройными колоннами шагали к лестничной клетке, перешептываясь и изредка косясь в мою сторону. Я постучал в комнату Лехи, но тот не открыл. Нашел его в столовой. Он сидел за угловым столиком и неспешно пережевывал борщ со сметаной.
– Приятного, - сказал я и подсел к нему.
– Сам не подавись, - плямкая, отозвался Леха.
– Выспался?
– Я всегда высыпаюсь.
Он некоторое время жевал молча, а потом спросил:
– Таньку нашел?
– Не совсем, - сказал я, - Аглая сказала, что ее выписали сегодня утром.
Тот удивленно вскинул брови.
– Как это? До подъема, что ли?
– Не знаю. Просто сказала, что выписали и все.
– Повезло.
– А ты бы тоже хотел?
– А ты, типа, нет?
Я кивнул.
– Аглая говорила, ты тут уже девять месяцев кантуешься.
– Да. Почти.
– А притвориться выздоровевшим не пробовал?
– А… - отмахнулся Леха, - Сто раз.
– Не прокатило?
– Да сука эта… Ведьма, не иначе. Умная тварь! Она меня насквозь видит! Скалится в лицо, а сама за спиной клубки крутит.
– Какие клубки?
– Ну, это я образно так говорю. Типа в глаза говорит, что все зашибись, что выздоравливаю типа и все такое, а сама пишет, что все херово у меня. Сука та еще. Верить вообще нельзя. Сожрет и не подавится. Знаешь, скольких она уже до веревки довела? Тут, бля, каждую неделю кто-то вешается! Выходишь утром в коридор, смотришь, а его уже понесли. Стоишь и думаешь: «Может и мне веревочку заветную раздобыть?» Так уже заколыхало все, сосед. Будь немного посмелее, я бы этой веревочкой ее на первом же суку вздернул. Меня-то, конечно, грохнут после этого, но так она хотя бы другим жизнь отравлять не будет. Без нее тут такое начнется! Мама не горюй! Все ее схемы на раз вскроются.
– Какие схемы?
– Да обычные! Финансовые. Какие еще?
– В смысле?
– Колян, не будь ребенком. Ты что, реально думаешь, что она здесь лечением занимается?
– Ты о чем вообще?
– Ты вообще, с какой планеты, парень? У тебя глаза есть? Ты представляешь, сколько все это стоит?
– он обвел рукой вокруг себя.
– Ты думаешь, она ворует?
– Нет, бля! Мир спасает!
– Ну, мне она тоже не нравится, но я бы не был таким уж критичным. В конце концов, выписывают же отсюда людей. Они же выздоравливают.