Он и Она
Шрифт:
Все мои решения можно было засунуть в одно место, когда рядом появилась она.
Ее аромат, вкус ее губ, мягкость тела…
Фак…
– Раздевайся, проходи на кухню.
Я не стал спрашивать зачем. Покорно выполнил просьбу, больше смахивающую на приказ.
Она достала коробочку с лекарствами.
Ясно. Око за око.
Вспомнил, как она закусывала губу от боли, когда я поливал ее раненную коленку. У меня и так стоял не по-детски, а тут…
– Это мирамистин, не
Фея начала деловито обрабатывать мою руку. Костяшки реально были сбиты в кровь, довольно серьезно. Больно действительно практически не было.
Видимо в крови оказалось сразу столько адреналина…
– Не больно?
Приятно. На самом деле было приятно, потому что именно она стояла и стирала кровь, перемешанную со штукатуркой.
– Подуть? – ага, все-таки помнит и издевается!
– Ну, подуй.
– Что же ты один пришел, без своей «поддувалки»?
– А ты почему одна? Что, Трошин твой, все по Питеру не нагуляется?
– Да, не нагуляется. Он переехал туда. Предложили престижную работу.
– А тебе не предложили? Или он тебя не взял? Или ты к нему будешь на выходные приезжать? Как это называется, гостевой брак?
– Все сказал?
Ха! Моя феечка славно «переобулась» в ведьмочку.
А потом взяла флакон мирамистина, с дозатором и направила струю мне в лицо!
Во же… зараза такая!
Так, да? Ладно!
Я увидел на столе бутылку воды, схватил, и выплеснул прямо на нее.
– Ах ты… сволочь ты, Устюгов!
Да, сволочь! Я не отрицаю! И кто меня таким сделал, а? Детка?
Она бросилась к крану с водой, открыла и стала поливать меня, набирая воду в ладони. Я тоже подскочил к крану, зажал его пальцем, так, что струя окатила ее.
– Придурок! Гад! Ненавижу!
Она стояла вся мокрая. Вытирая капли с лица. Трикотажное платье облепило грудь. Бюстгалтера на ней не было.
Фак.
Я прижал ее к холодильнику, с которого посыпались дурацкие магниты.
Собрался снова атаковать ее чувственный рот, но…
– Не надо, Андрей, пожалуйста!
– Почему?
– Я не знаю… Потому, что ты потом опять что-то придумаешь, свалишь, а я останусь, я так больше не могу!
– Я свалю? Я? В последний раз разве это я свалил? Я ждал тебя в аэропорту, с кольцом! А ты исчезла с радаров! А утром я получил прекрасные «сториз» этого мудилы из Питера, где он сосет тебя как чупа-чупс, твою мать…
– Что ты сказал?
– Чупа-чупс, Наташа!
– Нет… Ты… ты
Я понял, что именно она услышала.
Да, я был с кольцом. Я был готов предложить ей все.
А увидел то, что увидел…
На хрен! Не надо было вспоминать! Вообще не надо с ней разговаривать! Прижать её и…
Но
Она отодвинула меня, и вышла из кухни, не глядя в мою сторону.
Фак!
И что мне делать?
Я подошел к раковине, умылся. Закрыл кран. Нашел рулон одноразовых полотенец, вытер лицо…
Блин, рубашка вымокла. Хорошо, что пальто снял.
Наверное, мне следовало просто уехать. Выйти из квартиры, захлопнуть дверь.
Навсегда захлопнуть. Потому, что эти качели меня тоже порядком измотали.
Но выйдя в коридор я услышал тихий всхлип.
Она… Она плачет?
Я прошел в комнату – она была в спальне. Свернулась в комочек, обняв подушку. Я видел, как дрожит ее спина.
Устюгов, ты просто мудак.
Зачем ты приехал?
Хотел просто трахнуть ее? Спустить пар?
Выместить на ней то зло, что сидит внутри уже два месяца?
Отыметь по полной программе, а потом уйти с гордо поднятой головой, сказав – извини, дорогая, только секс, ничего личного?
Так вот ни хрена это не просто секс!
Ни одного гребанного хрена!
Я развернулся.
Мне надо было подумать.
Очень о многом подумать.
Серьезно.
Я стоял в дверях, когда услышал тихое:
– Андрей… не уходи…
И куда я уйду?
Куда я, мать твою, могу уйти, если меня держит рядом с ней, словно я привязан? Не привязан даже, цепью прикован!
И каким богам молиться, чтобы этот узел разрубить?
И надо ли рубить?
– Пожалуйста, Андрей!
Она так и лежала свернувшись калачиком, не поднимая головы. Говорила тихо, возможно даже не надеясь, что я услышу.
Я сделал шаг к кровати.
Если я не уйду, что будет?
Что будет завтра, когда она проснется, возможно, совсем в другом настроении?
Что будет потом?
Да какая, фиг, разница?
Главное, что мне нужно было прекратить эту ее дрожь, и слезы, которые делали меня полным мудаком.
А я ведь решил исправиться!
Значит… надо остаться?
***
Я подошел к кровати, присел.
Мокрая рубашка прилипла к телу, внезапно стало холодно и противно.
Я вспомнил, что и платье феи тоже было мокрым.
В комнате было довольно жарко, но я знал, что спать в мокрых вещах – не самый лучший вариант.
Осторожно положил руку ей на плечо.
– Наташ, надо платье снять. Оно…
Фея резко развернулась, поднялась.
В комнате было темно, но ее заплаканное лицо я разглядеть мог. Наверное, любая женщина бы сказала – какой ужас! Лицо опухшее от слез.