Он изменил мою жизнь
Шрифт:
Даже понятно почему — меня очень умело отвлекли.
— Офигеть! Поздравляю! — громко и эмоционально восклицает, обнимая меня одной рукой.
— С чем? — спрашивает кто-то из коллег.
— Вика развелась, — радостно отвечает Маша.
— О, сочувствую, — с сожалением говорит тётя Женя.
— Не стоит, муж у неё тот ещё мудак, — почему-то открывает «семейные тайны» Маша.
— Маш, — тихо обращаюсь к ней, но ей всё равно.
— Поздравлять её надо, что избавилась от этого нахлебника, — продолжает слишком громко говорить.
— Маш! — дёргаю её за руку.
— Да что?! — непонимающе уставилась
— Прекрати, — шиплю.
— Ой, какая ты скучная, — сказав это, она залпом выпивает остатки, судя по запаху, виски с колой. — Пойду босса нашего развлеку, — подмигивает, а мне хочется бросить в неё первым, что под руку попадётся.
«Совсем нездоровая реакция, Вика», – проносится в голове.
Невольно слежу за подругой, за тем, как она подходит к столу, наливает две порции алкоголя и, виляя бёдрами, приближается к Леониду. Встаёт прямо спиной к дяде Юре, намекая тому, что пора удалиться. Протягивает один стакан боссу с такой милой улыбкой, что у меня зубы скрипят. Мужчина не отказывается, берёт протянутую тару, однако не спешит пригубить, слушая Машу. Та что-то оживлённо рассказывает, в какой-то момент кладёт руку на грудь, и взгляд босса в тот же миг опускается к почти что неприкрытым полушариям. Купальник у Маши явно на размер меньше, а то и на два, ведь верх едва половину груди прикрывает, ещё и соски выпирают… чёрт, ну что за ревность?!
Остаток дня Маша не отлипала от Леонида, а моё настроение к вечеру достигло нуля, хоть и не желая того, я наблюдала за ними. Взгляд то и дело находил эту парочку, хотя старалась отвлечься и не смотреть на них. В общем, решила, что с нас хватит «веселья», и, позвав Еву, направилась в сторону домика. Ни с кем не попрощались, так как оказалось уже не с кем, все были изрядно пьяны, и им совершенно наплевать.
— Ты в порядке? — спрашивает Ева по дороге к домику.
— Да, всё хорошо, — отвечаю с улыбкой. — У меня новость есть, — вспоминаю, что не поделилась радостью с главным человечком в моей жизни.
— Какая? — притормаживает Ева.
— Я получила развод, — говорю и по выражению лица сестры вижу, что она не верит.
— Шутишь? — спрашивает.
— Нет, — мотаю головой. — Леонид помог, и Паша подписал документы.
— Мам! — кричит и прижимается к моей груди. — Я так рада! — добавляет, и я обнимаю её в ответ.
Зайдя в дом, Ева включает всюду свет, опять достаёт свой телефон и начинает снимать, показывать дом и рассказывать, что и где находится. Я никак не привыкну к этому, но стараюсь не попадать в кадр. В комнате, которую Леонид нам предоставил, достаю из сумки наши с Евой пижамы и жду, когда эта блогерша закончит.
— Тут так классно, у наших родителей был вкус, — говорит с грустью в голосе.
— Да, они у нас самые лучшие, — подхожу к ней и целую в макушку. — Всё, переодевайся и ложись, — подталкиваю её к кровати.
Ева засыпает почти мгновенно, а я мнусь с ноги на ногу, думая, пойти в душ сейчас или ждать Леонида, всё-таки это его дом, и у него привилегии. Ждала я полчаса, но он так и не явился.
— К Машке пошёл, — бурчу под нос и, прихватив пижаму, тихо ступаю в ванную комнату.
Меня одолевает такая злость, дверью ванной комнаты хлопаю, пижаму бросаю на имеющуюся тумбу как-то остервенело, раздеваюсь так же — слишком эмоционально. А ступив в душ, принимаюсь тереть кожу до красноты, решив, что так я избавлюсь от ощущения его рук на своём теле.
— Дура! Какая же я дура! — отчитываю сама себя. — Один раз поцеловал, а ты уже ревнуешь, — нервно усмехаюсь. — Где ты, и где он? Что ты уже себе придумала, наивная дурочка?! — продолжаю, уже вытираясь полотенцем. — Вот Машка — для него, ему нужна эффектная женщина, а не серая испуганная мышь.
— Я бы так не сказал, — раздаётся бархатистый голос, и я вскрикиваю от испуга.
Глава 23
Глава 23
— Тихо-тихо, — в один шаг мужчина оказывается рядом и закрывает ладонью мой рот. — Еву разбудишь, — шепчет и смотрит так… с жадностью. — С ума меня сводишь.
— Что? — мычу в его ладонь, непонимающе хлопая глазами как идиотка.
— Глаза эти невинные, — произносит вместо ответа. — Губы твои манят, — каждое слово бьёт по нервным окончаниям, словно хлыст. — Молочная кожа… — эта фраза, как тяжёлый удар по голове.
Я ведь голая! Голая!
Дёргаюсь в его руках, в попытке… хоть что-то сделать, полотенце даже не намотала, оно просто висит сейчас между нами.
— Виктория… — протягивает моё имя и перемещает руки на мою спину.
Прикосновение его холодных пальцев к голой коже, как высоковольтный удар током. Вздрагиваю, глаза прикрываю, дыхание задерживаю.
— Никакая Маша не сравнится с тобой, — наклоняется к моему уху, обдавая шею горячим дыханием. — Никто не способен вызвать во мне столько эмоций, — говорит и едва ощутимо касается губами плеча. — Никого не хочу так, как тебя, — каждая фраза сопровождается лёгким поцелуем по голым участкам моего тела. — Никого, кроме тебя, — это он говорит мне в лицо, пока я стою истуканом.
Наклоняется, касается моих губ своими, сначала нежно, трепетно, а когда я сдаюсь и, прикрыв глаза, приоткрываю рот, впуская его язык, поцелуй становится страстным, напористым, жадным. Леонид усиливает объятия, буквально вжимая меня в себя, полотенце, в которое я так вцепилась, падает на пол, а мои руки оказываются на его шее.
Сама! Я сама целую его с неменьшей страстью, совершенно не давая отчёта своим действиям. Я просто забываю обо всём на свете, полностью отдаюсь моменту. Не сопротивляюсь, когда он подхватывает меня под ягодицы, не издаю ни звука, когда, продолжая целовать, усаживает меня на тумбу с ванными принадлежностями. Отключив голову окончательно, обвиваю его торс ногами, сама, прижимаясь к мужчине.
Глухие стоны один за другим вырываются из груди, когда Леонид проводит ладонями по спине, пальцами по выпирающим позвонкам, будто считает их. Выгибаюсь как кошка, когда просовывает руку между нами и сжимает чувствительный сосок.
Я всё! Больше не думаю, не позволяю сомнениям пустить корни, просто плыву по течению и уже не остановлюсь.
Мои руки сами цепляют полы его футболки, тянут вверх, заставляя мужчину оторваться от моих губ, но всего лишь для того, чтобы снять с себя верх. Снова целует, продолжая вырывать из моей груди стоны своими ласками, а я не сдерживаю себя — касаюсь его твёрдого торса, провожу по мышцам груди, спины и спускаюсь к поясу брюк.
Что со мной? Когда я стала такой развратной? Откуда смелость самой лезть мужчине в трусы?