Она была создана для меня
Шрифт:
Почему этого не происходит? Почему мне кажется, что с каждым днем я разрушаюсь еще больше? Я уже бывал в таком мрачном месте, но в этот раз все еще хуже. Человек, который помог мне справиться с этим в прошлый раз, исчез из моей жизни, и мне некого винить, кроме себя.
Приезжает разносчик пиццы с едой, и я беру коробку и ставлю ее на журнальный столик, не открывая. Не знаю, зачем я это сделал. Я не голоден.
Снаружи небо разверзлось, и дождь льет густыми, тяжелыми струями.
Чертовски идеально.
Я опускаюсь на диван, опускаю голову на руки, и что-то впивается мне в поясницу. Повернувшись, чтобы посмотреть, я роюсь между
Нет, это был не просто секс. Это был момент, когда я не мог больше сдерживать свои чувства, когда я наконец признался, что влюбился в нее, а она призналась, что чувствует то же самое.
Черт.
Страдание сжимает мое сердце, когда я провожу руками по гладкой обложке, представляя ее в книжном магазине, думающую обо мне. Я рассеянно листаю книгу, жалея, что не нашел ее. Это еще одно напоминание обо всем, что я потерял.
Я уже собираюсь отложить книгу, как вдруг что-то бросается мне в глаза — надпись на внутренней стороне обложки, которую я раньше не замечал. Она написана петлистым почерком Вайолет и гласит:
Ты был прав. Некоторые вещи стоят того, чтобы за них бороться. Вай, целую
У меня перехватывает дыхание, когда я перечитываю ее слова. Я знаю, что она говорит о доме и о том, что я боролся за историческую реставрацию, а не за модернизацию здания, но в этот момент мое сердце читает не только это. Оно читает это как знак от Вай, просящий меня бороться за нее. За нас.
Я вглядываюсь в слова Вайолет, и ясность поражает меня, как молния, сверкнувшая на озере за окном. Я боролся за дом всем, что у меня было, но не боролся за нее. Я просто отпустил ее. Она боялась рассказать Ричу, но я даже не пытался поговорить с ней об этом, и после всего этого он все равно знает. Я не боролся за нее, я не боролся за свою дружбу с Ричем. Я позволил себе сдаться и уйти. Черт, часть меня даже обрадовалась, когда Вайолет сказала, что не может пройти через это. Потому что вот в чем я не мог себе признаться: то чувство паники, которое я испытал, проснувшись тем утром, было связано не только с тем, что я скрывал наши отношения от Рича, но и с идеей перевернуть всю мою жизнь с ног на голову, переехать в Нью-Йорк, начать новый бизнес… Мысль о таком огромном шаге казалась мне непреодолимой. Когда Вайолет спустила меня с крючка, было слишком легко смириться и не бороться за то, что меня так пугало.
Что ж, я устал идти по легкому пути, отступать от того, что кажется трудным. Пришло время добиваться того, что для меня важно, и это Вайолет.
Я с новыми силами вскакиваю с дивана, хватаю ключи с тумбочки и без раздумий бегу к своему грузовику. Мне нужно поговорить с Ричем с глазу на глаз. Мне нужно извиниться за то, как все произошло, сказать ему, что я люблю его дочь и что я думаю, что нам суждено быть вместе. Что я сделаю все возможное, чтобы быть с ней, даже если это означает потерю его, даже если это означает переезд на Западное побережье.
Это риск, но если прошедший месяц и научил меня чему-то, так это тому, что я не могу жить без Вайолет.
40
Вайолет
Я
Мне грустно.
Я не хочу так себя чувствовать. Это бессмысленно. У меня есть работа, о которой я мечтала много лет. Я зарабатываю гораздо больше денег. Скотт и остальная команда просто замечательные. Конечно, я работаю больше часов, чем хотелось бы, но несколько месяцев назад я уже привыкла к этому. Более того, я упивалась этим.
В общем, я должна быть в восторге. Как будто моя жизнь наконец-то сложилась, но я не могу ею насладиться.
Я никогда не скучала по кому-то так сильно, как по Кайлу. Каждый день я беру телефон, чтобы написать ему, но останавливаю себя. Трудно поверить, что за два коротких месяца вся моя жизнь перевернулась настолько, что теперь все кажется неправильным, когда его нет рядом. Никогда еще моя кровать не была такой пустой. Никогда еще мои ночи не были такими одинокими. А мое сердце…
Мое сердце никогда не было таким нежным и израненным.
И самое страшное, что я сама сделала это с собой. Он был готов рассказать папе, а я решила этого не делать. Это я решила переехать сюда и устроиться на эту работу, отказаться от Кайла.
Я откидываюсь на спинку стула с глубоким вздохом. Работа держит меня в напряжении, и это хорошо, но мое сердце к ней не лежит. У меня даже появилась эта неприятная привычка — плакать в ванной после обеда. Иногда это единственный способ пережить день. Сегодня у меня не было такой возможности, потому что мы были очень заняты, и теперь печаль накопилась во мне до такой степени, что кажется, будто я вот-вот лопну.
Еще несколько часов, говорю я себе.
На мой телефон приходит сообщение от мамы. Папа звонил вскоре после моего возвращения в Кремниевую долину, но я была завалена работой и, признаться, хотела его избежать. Я отправила ему и маме сообщение о том, что очень их люблю, но мне нужно немного времени, чтобы сосредоточиться на возвращении к работе, и пообещала позвонить им в ближайшее время. Они уважили мою просьбу, но, думаю, месяц без звонка — это уже слишком.
Еще есть Сэди, которая звонит почти каждый день, чтобы узнать, как я. Я отвечаю на ее звонки и стараюсь быть как можно бодрее, но не знаю, насколько она мне верит. Если бы только она была здесь, чтобы мы могли посидеть на ее диване и поговорить о жизни. Как бы мне хотелось, чтобы она потащила меня с собой в книжный магазин, заставила отвлечься от работы и пойти выпить кофе. Мне так ее не хватает.
Я смотрю на свой телефон, затем неохотно нажимаю вызов FaceTime. Может быть, встреча с мамой и папой поднимет мне настроение. На самом деле, как я понимаю, растягивая рот в улыбку, чтобы поприветствовать их, избегание их в течение последнего месяца, вероятно, способствовало моему дерьмовому настроению. Это поможет мне почувствовать себя лучше.
— Привет, милая! — Мама улыбается мне через экран, и мои глаза мгновенно наполняются слезами.
Черт.
Я грубо прочищаю горло. — Привет, мам. Где папа?