Она и он
Шрифт:
Тереза и Лоран созерцали этот живописный пейзаж, стоя у края мраморного карьера острова Палмариа, по другую сторону узкого пролива. Заходящее солнце освещало весь передний план красноватым светом, от которого все сливалось в сплошную массу, так что с первого взгляда трудно было различить утесы, старые стены и развалины; все, даже церковь, казалось высеченным из одного куска, в то время как большие скалы на заднем плане тонули в зеленоватой мгле.
Лоран был поражен этим зрелищем; забыв обо всем, он охватил его взглядом художника, и Тереза увидела, что в его глазах, как в зеркале, отразились огни пылающего неба.
«Слава богу, — подумала
Действительно, с тех пор как он заболел, Лоран ни разу не вспомнил о живописи.
В карьере они пробыли недолго — посмотрели только на огромные глыбы прекрасного черного мрамора с золотисто-желтыми прожилками, — и Лоран захотел взобраться по крутому склону острова, чтобы сверху взглянуть на открытое море. Он поднялся на гору, поросшую соснами, где идти было довольно трудно, до площадки, покрытой лишайником, и тут он словно затерялся в пространстве. Скала нависла над морем; оно подтачивало ее основание, где волны разбивались с грозным шумом. Лоран не ожидал, что этот склон такой отвесный; у него сильно закружилась голова, и если бы не Тереза, которая подошла к нему и заставила его лечь и соскользнуть всем телом назад, он упал бы в пучину.
В тот момент она поняла, что он охвачен ужасом, глаза у него обезумели, как тогда в лесу ***.
— Что с тобой? — спросила она. — Неужели опять галлюцинация?
— Нет! Нет! — воскликнул он, вставая и охватив ее руками, как будто она была какой-то незыблемой силой, способной удержать его. — Это уже не галлюцинация, это действительность! Это море, ужасное море, оно сейчас унесет меня! Это картина жизни, в которую я вновь погружусь! Это бездна, которая сейчас разверзнется между нами! Это шум моря, монотонного, неутомимого, ненавистного — я ходил слушать его ночью на берег в Генуе, а оно ревело мне в уши свои проклятия, — я старался укротить его волны, сидя в лодке, но они, словно рок, уносили меня к бездне еще более глубокой и неумолимой, чем бездна вод! Тереза, Тереза, знаешь ли ты, что делаешь, бросая меня в добычу этому чудовищу, — вот оно уже открывает свою мерзкую пасть, чтобы сожрать твое бедное дитя?
— Лоран! — сказала она, встряхнув его за руку. — Лоран, ты слышишь меня?
Узнав голос Терезы, Лоран словно очнулся в другом мире, потому что, когда он позвал ее, ему казалось, что с ним никого нет, а теперь, обернувшись, он с удивлением увидел, что дерево, в которое он судорожно вцепился, было не чем иным, как дрожащей и усталой рукой его подруги.
— Прости! Прости! — сказал он. — Это последний приступ, это ничего. Пойдем!
И он стремительно спустился по откосу скалы, на которую они взобрались вместе.
Из бухты Специи на всех парах подходил «Феруччо».
— Боже мой, вот он! — воскликнул Лоран. — Как быстро он подходит! Хоть бы он пошел ко дну, прежде чем успеет причалить!
— Лоран! — строго остановила она его.
— Хорошо, хорошо, не бойся ничего, мой друг, я спокоен. Ты ведь знаешь, что теперь достаточно одного твоего взгляда, чтобы я с радостью повиновался! Где наша лодка? Ну, вот теперь все хорошо! Я спокоен, доволен! Дай мне руку, Тереза. Видишь, я не просил у тебя ни одного поцелуя за все эти три дня, что мы провели вдвоем. Я прошу у тебя только эту благородную руку. Вспомни тот день, когда ты сказала мне: «Никогда не забудь, что, прежде чем стать твоей возлюбленной, я была твоим другом!» И вот то, чего ты хотела, свершилось: я для тебя ничто, но я твой на всю жизнь!
Он бросился
Итак, она воспользовалась остановкой маленького парохода в Порто-Венере, чтобы подняться на борт вместе с Лораном. Вичентино, слуга, о котором шла речь, дожидался их там. Читатель помнит, что это был доверенный человек, рекомендованный Палмером. Тереза отозвала его в сторону.
— Кошелек вашего хозяина у вас? — спросила она. — Я знаю, что он поручил вам оплачивать все расходы по путешествию. Сколько он вам доверил?
— Двести флорентийских лир, синьора; но я думаю, у него еще есть деньги в бумажнике.
Тереза осмотрела карманы Лорана, пока он спал. Она нашла бумажник, но заранее знала, что он почти пуст. Лоран много тратил во Флоренции; расходы во время его болезни были весьма значительны. Он отдал Палмеру остатки своего маленького состояния, попросив его записать, сколько он истратил, но даже не взглянул на этот счет. В отношении расходов Лоран был совсем ребенок, он до сих пор не знал, что сколько стоит за границей, не знал даже курса денег в различных провинциях. Ему казалось, что суммы, отданной Вичентино, должно хватить надолго, а ее не хватило бы даже доехать до границы человеку, у которого и понятия не было о расчетливости.
Тереза отдала Вичентино все, что у нее было с собой в Италии; она даже не оставила себе суммы, необходимой, чтобы прожить несколько дней; видя, что приближается Лоран, она успела отложить для себя несколько золотых монет из свертка, который быстро сунула слуге со словами:
— Вот это было у него в карманах, он очень рассеянный и предпочитает, чтобы деньги были у вас.
И она обернулась к художнику, чтобы на прощание пожать ему руку. На этот раз она обманула его без угрызений совести. Прежде он раздражался, приходил в отчаяние, когда она хотела платить его долги; теперь она была для него только матерью и имела право поступать так.
Лоран ничего не заметил.
— Еще минутку, Тереза, — сказал он сквозь слезы. — Провожающих предупредят, когда им пора будет сойти с корабля в лодки, — зазвонит колокол.
Она взяла его под руку и пошла посмотреть его каюту; спать в ней было довольно удобно, но там отвратительно пахло рыбой. Тереза хотела отдать ему свой флакон с духами, но она потеряла его на утесе Палмарии.
— О чем вы тревожитесь? — спросил он, растроганный ее заботами. — Дайте мне веточку лаванды, которую мы собирали вместе там, в песках.
Тереза приколола цветы к корсажу своего платья; отдать их значило оставить ему нечто вроде залога любви. Ей показалось, что просьба эта не совсем деликатна, женский инстинкт не позволил ей отдать ему эти цветы, но, облокотившись на борт парохода, она увидела в одной из лодок, привязанных к причалу, мальчика, предлагающего пассажирам большие букеты фиалок. Она поискала у себя в кармане, с радостью обнаружила там последнюю монетку и бросила ее маленькому продавцу, а тот послал ей через борт свой самый красивый букет; она ловко поймала его и разбросала цветы по каюте Лорана, который понял чувства своей подруги, вызвавшие этот поступок, но никогда не узнал, что за фиалки Тереза отдала свою последнюю монетку.